Без души

А взгляд медленно мертвел. Так спокойнее...

Если бы только не эти голоса.

Сейчас:

Я сидел на парапете восточной башни. Не обращая внимания на прикосновения ледяного ветра, я жадно глотал холодный воздух — здесь, в землях Эрика всегда царила зима.

А рядом со мной сидела Смерть.

— Простудишься, — тихая госпожа покачала головой, — даже носитель Бездны может заболеть насморком. Правда, это смешно?

Странно слышать это от неё, я даже собрался что—то сказать в ответ, но…  промолчал, продолжая смотреть в заполненное вязкими грязно—белыми тучами небо, словно надеясь увидеть ответы на свои вопросы. Паршиво, и как—то слишком спокойно. Неправильно. Сознание пыталось найти ассоциацию — как это: «смешно»? Нет, не помню. Разговор,  легкость,  потом идея… и такой подъём, всплеск — смешно?

Помню отчаянье — это как взять нож и с силой полоснуть себя по руке. И жажда, когда смотришь на тёмные капли, стекающие по запястью. Кап—кап. И гнев… Нет, всё—таки ещё есть ассоциации. Остались. Это часть Эрика — она пока поддерживает меня. Но Бездна подступает, стирая во мне все.

Барьеры уже не восстановить.

Я отомстил, но внутри пусто. И холодно. Или это снаружи ледяной ветер? Не знаю. Наверное, через подобное проходили многие. Долгий путь к цели, отсчитывание дней и шагов, утомительно—предвкушающее ожидание, планы… А потом делаешь следующий шаг и неожиданно понимаешь, что цель уже осталась позади. Дни, недели, может целые годы укладываются в несколько минут. И вместо радости наступает опустошение.

Я слишком долго этого ждал, и в последний момент, когда пришлось сломать план, перегорел.

Радости…

Нет, не было даже того, что я смог получить из частички личности Эрика. Только холод Бездны и белые хлопья снега. 

— Это был щедрый дар. Только ответь: зачем? — тихая госпожа тоже подняла заплаканные глаза к небу, позволяя большим снежинкам падать на её бледное лицо, смешиваясь с красными каплями слёз.

Красиво.

— А ты не знаешь? — неужели я должен опять всё объяснять?

— Нет. Её нить оборвалась только из—за твоего вмешательства. Ты стёр такую красивую жизнь, Серег.

Не могу понять, что прозвучало в голосе Смерти: сожаление или жалость?

— Моего? Ты шутишь? Её должны были убить. Я всего лишь не вмешался.

— Зачем ты врёшь, Серег? Даже про себя не говоришь это. Её бы не убили — вот правда. Впрочем, кажется, я понимаю, но не обвиняю тебя. Мне опять хочется спросить: за что? — оторвавшись от созерцания неба, тихая госпожа закрыла глаза, как—то тихо, по—детски вздохнув. И зябко передёрнула открытыми морозу плечиками.

Я какое—то время, молча, обдумывал ответ. Каждое слово.

— Это месть. Я отплатил тем же. Ларин — равнодушием. А у Далика отнял то, что и он у меня в прошлой жизни. Боль пойдёт ему на пользу, а когда я убью остальных членов его семьи, с долгами будет покончено. По—крайней мере, с их большей частью. 

— И Ирэн тоже будет среди «остальных членов семьи»?

— Я ещё не решил, обещал защищать её… Но ведь защита бывает разной,  не так ли? Можно защитить и от жизни. Да, это смешно.

Ледяной ветер, проникая под тонкую шёлковую рубашку, впивался в кожу острыми иглами, причиняя боль — хоть какие—то ощущения. Я попросил Бездну не лишать меня этого.

— И это всё? Только из—за мести? Не смеши, ты мог придумать что—то более изящное.

Да, у меня богатая фантазия — в прошлой жизни я гордился ею. Но решил остановиться на этом варианте.

— Каждому своё. Так будет лучше. Какая разница: убил бы её я или кто—то другой. Чем эта месть хуже дугой? Ничем. Обыкновенная плата за боль, за унижение. За сломанную жизнь. За предательство.

Я вздрогнул, когда Смерть неожиданно громко и искренне засмеялась.

— Скажи, а ты не думал, что они могли тебя и не предавать? 

— Глупость.

— Нет, Сергей, это не глупость. Ты просто зациклился на одной идее и отказался посмотреть по сторонам. Итак, — тихая госпожа повернулась ко мне. — Сейчас я расскажу тебе две сказки… К сожалению, они грустные, и ни в одной нет счастливого конца… Но ты послушай, вдруг сможешь услышать что—то знакомое?

Смерть задумалась, смешно вытянув губы трубочкой.

— Да, начну с этой. Её тебе будет проще понять. Любой мир состоит из двух составляющих, концентрация которых должна пребывать в относительном равенстве. Это обусловлено законами множественной вселенной… И ни творцам, ни кому либо ещё этого не изменить. Свет, тьма, зло или добро… — названий много. Но они должны пребывать в равновесии. Мир, в котором основы нарушены — обречен. Зло нельзя изжить навсегда, уничтожить полностью. Кто—то все равно займет его место, желает он того или нет. У него будет другое лицо, новые задачи и приоритеты, но это будет все равно зло. Альтернатив нет. Если ты что—то забираешь, то должен предложить подходящую замену или же собой восполнить утрату… — ещё одна основа. Неоспоримая истина. Но ведь каждый считает, что сможет найти свою правду? Никто не решится написать свод законов единого творца, ведь на каждого праведника найдётся свой змей. И вот в одном маленьком красивом мире люди страдали вовсе не от абстрактного зла. У него было лицо и воплощение, оно убивало их родных и причиняло боль. И люди так устали, что перестали слушать доводы разума и заповеди своих богов. Кто осмелится обвинить их в том, что они просто устали бояться засыпать и хоронить своих детей? Они придумали, как казалось, идеальный способ обмануть законы вселенной. Навсегда изжить зло… Все очень просто. Они выдумали для себя спасителя и нашли его — того, кто смог бы взять на себя ответственность за их души и жизни, кто не принадлежал их миру и поэтому имел право вмешаться в основы. Маленький наивный мальчик, который смог победить. И он, конечно же, не знал, что множественная вселенная принимает лишь равноценный обмен: забрав что—либо у неё, нужно что—то отдать… Но что мог предложить случайный спаситель кроме себя самого? Отобрав у мира одну из опор, по закону мальчик сам должен был ей стать. Вся сила досталась ему. Именно этого и ждали жители мира. Прежде чем спаситель научится обращаться с этой силой, они обвинили его в предательстве и приговорили к смерти. Недавние друзья отдали его Бездне — изначальному Ничто. И вроде бы все хорошо: зло растворилось в пустоте и больше не сможет возродиться. Счастливый конец. Но жители мира сами забыли о законе равновесия. Зло нельзя уничтожить. Предав друга, лишаешься права на прощение. Мир, предавший своего спасителя — обречен, ведь теперь он сам становиться злом… Раковая опухоль на теле вселенной, Бездна, пожирающая саму себя. Желая избавиться от боли, замечательный волшебный мир вынес себе смертельный приговор.