Крик

4

Утро встретило меня солнышком и пониманием, что проблема у меня всё-таки есть. Иди на работу с ребёнком было верхом глупости, но и оставить её одну я не мог. Собравшись с духом решил обратиться за помощью к Розе:

- вы знаете, у меня к Вам есть одна просьба, - замялся я, - так получается, что я пришел не один, ко мной ещё маленькая девочка.

- Да где ж она, - всплеснула руками старушка, - неужто на морозе оставил!

- Да что Вы! – удивленно воскликнул я, как кого-то можно в принципе оставить на холоде в ночи, - она спала со мной, - с этими словами я сходил в комнату и принёс сладко спящую девочку, - она весь день спит и есть, вы не могли бы за ней приглядеть, пока я работаю?

- рожденная, - с неким благоговением прошептала старушка и протянула руку.

- ну да, - согласился я, не понимая какие ещё бывают дети, - её зовут Хоуп. Вы сможете её покормить?

- конечно, - рьяно закивала бабушка, - положи её вот сюда, у стенки, - указала она на свою кровать. Да чем же её кормить, - заохала она тут же, - эх коза померла пять лет назад, а так было бы молочко то.

- ничего не надо, - потряс я банкой с сухим молоком, - мы пока обходимся этим. И вот ещё, доставая из другого кармана мясную консерву, поставил на стол, - я вам её открою и кушайте на здоровье.

Мне на секунду показалось, что от моей щедрости старушку Кондратий хватит, он схватилась за сердце и часто-часто задышала.

- откуда ж такие богатства? – пришла она в себя.

- Вам лучше не знать, - слукавил я.

 - Подожди ка милок, - Роза с трудом поднялась с кровати опиревшись на протянутую руку и за шаркала к шкафу, - тут одежа сына моего сохранилась, уж не знаю подойдёт ли тебе она, он похудее был, но бери что подойдёт, - и царственным жестом распахнула гардероб.

 Не в моём положении было крутить носом и покопавшись я всё же нашел подходящие штаны, наверное её сыну они были великоваты, судя по всей остальной одежде, мне же туго облегали ногу в бедре, но присев пару раз я удостоверился, что они не должны порваться. Это было отличной заменой той больничной робе, что я нашел на складе.

Уговорившись с хозяйкой дома и натопив печь, я ушел на работы. Так побежали дни, я быстро познакомился с немногочисленным населением деревушки, и очень сильно сдружился с Розой, подкупая её тем что делил свою скудную пайку на двоих. Есть хотелось постоянно, но я не отчаивался, понимая, что всё равно со дня на день мне надо будет уходить. Так прошел месяц, малышка стала более общительной, сменив свой постоянный сон на несколько часов бодрствования и приходя домой, каким бы усталым я не был обязательно играл с ней и разговаривал. Старушка-соседка отыскала старую облезлую погремушку и забавляла девочку ею в моё отсутствие. На мою радость Хоуп была не капризна, словно чувствуя, что нам сейчас нельзя показывать характер. Я тоже держал себя в руках, хотя бесхребетность старосты меня бесила. Людьми он точно не управлял, хотя мужчины работали на совесть, но каждый мог прогнуть его, частенько роль руководства брал на себя Иван, мужчина, встретивший меня, когда я пришел в деревню. Но всё хорошее когда-нибудь кончается, вот и Леон поправился и вышел на работу. В этот день Иван отозвал меня в сторону и сообщил:

- мы тебя не гоним, но или давай документы, или пайки больше не будет. Ты работник хороший, но не обессудь, с нами Комитет строго.

Я лишь улыбнулся, а вечером распрощавшись с квартирной хозяйкой ушел. Зима шла к концу и день на день становилось теплее. Снег конечно не стаял, но и сильного холода по ночам не было.

 

04.08.16

Последующие месяцы я пытался приткнутся в деревушки, что попадались мне на дороге, но становилось все сложнее. Без документов мы были лишь помехой, жалостливые ссужали нам немного еды или вещей, а работу никто не давал. Когда Хоуп было месяца три, о её возрасте меня просветила одна дама, сообщив что девочка совсем кроха, мы пришли в достаточно крупную деревню, весна во всю входила в свои права, радуя первыми цветами. Я уже привычной дорогой пошел к дому старосты. Сейчас я выглядел весьма прилично, за это время я избавился от больничный робы и пополнил гардероб малышки, всё оружие было надёжно запрятано в заплечный мешок. Я аккуратно расспрашивал встреченных людей о военных действиях, а точнее о том насколько тихо в тех или иных местах. Практически все таращили на меня глаза и спрашивали где я слышал столь лживые слухи об Обществе, что я наконец и сам стал сомневаться, а видел ли я-то, что видел, но автомат, нож и самое главное моя малышка, говорили о том, что видел. Услышанное сильно меня удивляло. Как такое может быть, что у них почти под боком были серьёзные схватки, а никто ни в зуб ногой?

На пороге общего дома меня встретила женщина в брюках и широкой рубашке, с закатанными рукавами, поверх которой была наброшена жилетка, а в руках была половая тяпка.

- Добрый день. Мне бы со старостой поговорить, - не громко обратился я.

Дама выпрямилась и окинула меня придирчивым взглядом:

- И что же Вы желаете? – сощурив глаза спросила она.

- я бы хотел узнать не ли в деревне работы.

Она бросила тряпку в ведро и оттерла руки:

- ну заходи, - холодно протянула она, переходя на «ты».

Внутри дом не отличался от множества других, которые я спел перевидать: большая совещательная комната и в конце кабинет старосты. Женщина шла туда уверенным шагом, ополоснув руки по пути, у рукомойника. Когда я зашел за ней в комнату она уже восседала за столом сложив руки на груди:

- документы? – надо же женщина староста, это меня очень удивило.

- у меня украли сумку с провиантом, в которой были документы, - завел я свою, уже набившую оскомину, песню.

- что это за ребёнок?

- это моя дочь.

- где мать?

- погибла.