Крик

- не ко двору я вам, так пойду. Что вы мне тут цирк устраиваете? – взорвался я, - жил как-то до этого, проживу и дальше, - мой голос громом разносился по домишке, и я чувствовал, что сейчас наваляю и этому плюгавенькому и мужику, что привёл меня сюда.

- чего шумишь? – тут же начал сдавать свои позиции староста, видимо ощущая мою ярость почти физически, - подумать надо, помозговать.

- вам работник нужен или нет? – насел я

- ну… эээ, - замялся собеседник.

- в чём сложность вопроса? Существует только два ответа. Или да, или нет, третьего не дано, - давил я, с удивлением отмечая краем сознания, что приведший меня мужчина в наш диалог не вмешивается и своего начальника не защищает.

Главный задумался, а его соплеменник, ещё раз окинув меня взглядом предложил:

- Леон не работник, его нога быстро не заживет, несмотря на все медикаменты. Подели питание Леона, как будто он работает, тот ничего не потеряет, а этот приобретёт.

- тебя такое устраивает?

- да, - выбирать мне пока было не из чего.

- но, когда Леон поправится, мы расстанемся, - закончил разговор глава. Я согласно кивнул, даже если этот неведомый Леон оправится через пару дней у меня будет передышка, пусть не большая, но и то хорошо.

Роза оказалось, сухонькой старушкой с подслеповатыми блёклыми глазами. Она лишь радостно растянула губы, в беззубой улыбке узнав, что ей, пусть и ненадолго, привели помощника.

- как тебя звать касатик, - подойдя ко мне почти в плотную и подставив ухо, чтобы лучше слышать, спросила она, когда мой провожатый ушел.

- Ноун Бизи бабушка, - ответил я громко, от чего Хоуп недовольно заворочалась.

- Ноун, хорошо. Ты, вон, поди, постели себе там, - указала она на небольшую горенку, рядом с общей комнатой служившей пожилой леди, по всей вероятности, и спальней, и кухней, и гостиной.

Роза, медленно переставляя ноги, зашаркала к шкафу и достала видавшее лучшие времена постельное бельё:

- там немного припылилось, сил не хватает прибирать, - покачала головой она, - уж не обессудь.

Я поблагодарил, взяв бельё и отправился обустраиваться, в комнатах было прохладно, хотя большая печь упиралась своими стенами во все помещения небольшого домика. Доставать девочку было боязно, что замёрзнет, но и натопить хату с притороченным гамачком для малышки было не сподручно, я, стянув с себя один из свитеров, закутал кроху и пошел интересоваться у новой соседки водятся ли у неё дрова.

- так, как не быть, - словоохотливо ответила она, - только вот беда, колотых то не осталось. Добрые соседи помогли с осени, даже чуть накололи. А ещё просить, мне совестно.

Вместо ответа вышел на улицу, в сгущающиеся сумерки и направился к сарайчику. Силы мои не восстановились, я это ощущал, но регулярное питание и постоянное движение, делали своё дело и то, что я смогу наколоть дров на сегодня был уверен. Покончив с этим делом, затопил печь, которая начала весело потрескивать и рискнул спросить у пожилой женщины, не найдётся ли у неё молока.

- не много, - вздохнула она, - пайку урезают с каждым месяцем, но одна кружка будет. В светелке теперь тепло и голод будет меньше приходить.

Мне оставалось только внутренне сокрушаться, слушая это, грустно обстоят дела в том мире, в котором я живу, если люди впроголодь существуют.