Корабль надежды

– Не надо. Ну его. Пусть живет. Счастье ты мое.

Алекс вытер последние слезинки с ее щек, поцеловал в нос, заглянул в глаза, чтобы убедиться, что действительно все хорошо. Постарался не давать воли чувствам и заглушить желание немедленно бежать искать Мартина и бить за то, что тот довел его Эну до слез.

– А давно Ник ушел?

– Нет, недавно. Чуть не забыл вернуть ему его ключи. Хорошо, что вспомнил про них напоследок.

– А что стряслось с ним? Это серьезно?

– Ну конечно серьезно. Для теннисиста его уровня это очень серьезно. Но для Ника это закономерно, – переключился Алекс на проблемы Николаса. – Я не удивился. И как это на него похоже. Сначала он слушать никого не хотел. Думаешь, я ему не говорил ничего? А теперь, когда уже поздно, он просит совета. И чем я сейчас ему могу помочь?

– Расскажи мне, если это не секрет.

– Какой там секрет. Каждый букмекер знает этот секрет. Николас Миласкис скатился – вот его секрет.

Алекс объяснял подробно, больше для себя, чтобы еще раз обдумать ситуацию Ника. Эна поняла только, что жил-был себе хороший, но безалаберный парень и неплохой теннисист Николас. «Слишком квадратный и не гибкий. Если б не его сила и упрямство, не выигрывал бы».

Однако Ник пристрастился к игре другого рода. Делал ставки на теннисистов, считал, что уж тут он разбирается лучше, чем, скажем, в лошадях или картах. Он сильно проигрался, с трудом выпутался из финансовых передряг. «Знаешь, как он рад был, что нам не пришлось останавливаться в его квартире. Оказывается, он в такую дыру переехал! Стыдится». Ник стал игроком по вызову, чтобы подзаработать на жизнь. Правда, дорогим игроком, с именем все-таки. «Я так и знал, что уезжал он в разгар турнира поиграть с какой-нибудь состоятельной супружеской парой и их гостями».

И самое главное. Ник, расстроенный своими финансовыми делами, потерял свое главное достоинство, помогавшее ему выигрывать на корте – свое фантастическое упрямство. Он перестал много и упорно тренироваться, много и упорно играть. И сейчас был не в лучшей форме. Окончательно скатился вниз.

Николасу совершенно случайно выпало сыграть через пару недель с одним из лучших теннисистов, Хулио Н. Победа – его последний шанс вернуться в большой теннис. «Словом, он был бы рад, если б я его поднатаскал. Считает, что я могу сделать чудо».

– И что ты ему сказал?

– А что я ему мог сказать? Смотри записи, тренируйся, у тебя есть время сделать классную игру. Приглашал заходить посоветоваться.

– И все?

– Эна, не смотри на меня так. Ты понимаешь, чего ты хочешь? С ума сошла. Я не волшебник! И... мне пришлось рассказать ему, почему я исчез.

– А как же я? А как же мы выиграли у Мигеля?

– Сравнила! Ну ты сравнила! Кто Мигель и кто Хулио.

– Алекс, но тебе же самому хочется. Не отворачивайся, посмотри мне в глаза. Чем ты рискуешь? У нас полно времени и сделаны все дела. Ну и натаскай Ника. Как сможешь.

– О, только не Ника! Да я тебя быстрее натаскаю на игру с Хулио, чем упрямца Ника.

– А кто такой этот Хулио?

– Моя мечта. Я так готовился с ним сыграть. Я чудеса делал, чтоб попасть с ним в финал. И свалился в раздевалке перед самым турниром. Нет, чтоб после.

Эна обхватила его голову руками и горячо зашептала, стараясь сгладить свою оплошность:

– Ну и ладно. Ну и хорошо. Как захочешь, так и сделаешь. Родной. Любимый. Ненаглядный мой. Единственный. Самый-самый...

Алекс поцеловал ее в эти горячие губы:

– Бог с ним, я десять игр с хулиами не променяю на час с тобой, счастье мое.

Потом, уже засыпая, он вдруг вспомнил про Мартина и принял решение.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, из которой можно почерпнуть рецепт

Алекс проснулся рано. Попробовал поцеловать спящую Эну, но она только проворчала что-то, не открывая глаз. Ну, раз не удается позавтракать любовью, раз Эна сладко спит, жалко будить, придется вставать. Приготовить что ли завтрак самому?

Эну разбудили запахи. Она открыла глаза, села и задумалась. «Лук, томатный соус и что еще?» Пошла на кухню выяснять. У плиты колдовал Алекс – первый раз, между прочим, за всю их семейную жизнь. Эна залюбовалась его сосредоточенным профилем. И тут ее обожгло мыслью: «Неужели такое может случиться, что он умрет». Умом она это знала, но сердцем не верила и старалась не думать. Она попыталась себе представить жизнь без Алекса. Почему-то ей чудилась эта же квартира, она, Эна, и Алекс – он из картинки не исчезал. Он стоял у плиты и вбивал в сковородку яйца. Живой. Родной. Часть ее, Эны. Умереть они могут только вместе.

Алекс наяву, а не в воображении, повернул голову, улыбнулся Эне, сначала глазами, потом вокруг глаз побежали лучики, улыбнулись губы и заиграла ямочка на щеке.

– Фирменный рецепт. Не помню, где же это было. В Румынии, нет, в Болгарии, нас так кормили, просто и сердито. Только у меня свой секрет, вместо помидоров – соус. Сейчас оценишь.

Алекс этой тирадой заставлял себя остаться на месте и доготовить свое фирменное блюдо. Эна даже не догадывалась, какой же соблазнительной она ему в эту минуту казалась. Босая, растрепанная, с сонными глазами, которые хочется разбудить и зажечь. Но он решил, что уже поздно, у него запланировано дело, времени оставалось только позавтракать. Он усилием воли удержался на месте, втайне надеясь, что Эна сама подойдет и обнимет его сзади. И тогда – ну его, это дело, не сегодня.

Эна хотела подойти, но решила не мешать, еще обожжется – тоже мне, повар, – и пошла умываться.