Страница 23 из 155
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой появляется нежданный гость
Эна вышла на улицу и остановилась в нерешительности. Куда бы пойти? Пускай поговорят спокойно, у этого симпатяги Ника что-то случилось, но он ее стесняется. Может, и правда, пройтись по магазинам?
– Тебе составить компанию? – откуда ни возьмись вынырнул Мартин.
Что он тут делает? Неужели пришел ее увидеть? Но как он ее нашел?
Эна растерялась.
– Я не знаю, куда иду. Так. Вышла воздухом подышать.
– Вот и хорошо. Пойдем посидим где-нибудь... Поговорим.
Они нашли в парке укромную скамейку, но не сели, а остались стоять, молча глядя друг на друга. Маффин с насмешливой полуулыбкой, сквозь которую сочилась какая-то горечь. Эна растерянно. Нужно было что-то сказать, объяснить, но у нее не было ни слов, ни сил. Это был все тот же Маффин. Красивый, уверенный в себе. С тонкими чертами подвижного лица. Острый на язык.
Из-за этого Маффина она столько раз плакала, уткнувшись ночью в подушку. Теперь она смотрела и удивлялась. Почему? Почему она плакала? И неужели он страдал тоже?
Маффин быстро нашел Крауфордов. Сначала он поискал в телефонных книгах (зря все всегда забывают про самые простые пути в исследованиях), но не нашел. Хорошо. Будем мыслить логически. Это известный Санни Крауфорд. Около года он не появлялся ни на одном турнире. Выглядит он неважно, явно болен. Эна уехала работать в этот свой хоспис. До ее отъезда никакого Санни не было и в помине, уж он-то знает. Все очевидно.
Пара звонков коллегам, вращающимся в медицинских узкоспециализированных кругах, правильно заданные вопросы – и Маффин знал практически все о Санни. А если и не все, то сопоставив разрозненные концы, соединил их. И адрес выяснил.
– Решила поиграть в мать Терезу? Я всегда любил в тебе непредсказуемость. Но такие виражи! Это слишком. Эна, это уже не игрушки, а жизнь. Сколько ему жить осталось?
В этом был весь Маффин, обдумал и ударил наотмашь. Когда дело касалось науки, это было полезно, но сейчас...
– Сколько надо, – прошептала Эна и отвернулась.
Маффин взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
– Зачем ты это сделала? Хотя понятно. Как же! Так его жалко. Кем был и топает в крематорий. Но как ОН мог? Это не поступок настоящего мужчины. Жениться на девушке, которая идет за него из жалости. Лишь бы умереть комфортно, плевать на чужие переживания. Одна баба бросила, быстренько нашел другую.
Эна подавленно молчала. Ей было больно и... жалко Маффина. Ничего объяснять не хотелось. Не услышит.
Мартин истолковал ее молчание по-своему.
– А я? Как же я? Ты подумала обо мне? – вдруг не сдержался он и потянулся ее обнять, прижать к себе. Сейчас они найдут, как выбраться из ловушки, в которую загнала себя эта дурочка.
– Не надо. И не нужно больше видеться с нами, не ищи встреч. Пожалуйста. Дай слово, – твердо сказала Эна, отстранившись.
– Да пожалуйста, обещаю, только не пожалей потом. Я ждать не буду, пока он... пока ты... Я больше вообще ждать не буду. Смотри, чтобы не было поздно, когда передумаешь.
Эна повернулась и пошла. Мартин зашагал в противоположную сторону.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ, из которой следует, что прежде чем ставить на теннисиста, нужно хорошо подумать
Эна вернулась, Николаса уже не было, Алекс дремал на кровати. Эна забралась к нему под бок и прижалась.
– Ты что дрожишь? Город летом завалило снегом или в магазинах сверх меры пользуются кондиционерами? – Алекс обнял ее, пытаясь согреть.
Эна вдруг тоненько заплакала.
Алекс испугался и стал ее тормошить:
– Что случилось, скажи, что случилось? Кто тебя обидел?
Эна не отвечала, прижималась к нему и дрожала. Потихоньку затихла, перестала плакать, перестала дрожать, только всхлипывала иногда.
Перепуганный Алекс обнимал ее, гладил, целовал в макушку.
– Все хорошо, я с тобой, все хорошо.
– Я Маффина встретила, – сказала Эна успокоившись.
– Он тебя обидел?
– Нет. Он просто напомнил мне, жестоко напомнил, что ты болен, что мы с ним…, что он и я...
– Он пытался тебя вернуть? – предположил после паузы Алекс, проглотив упоминание о болезни.
– Да.
– Убью.
– Не надо, он дал слово больше в нашей жизни не появляться, значит, больше не появится.
Она уже жалела, что рассказала Алексу. Тот сидел напрягшись и сжимал кулаки.
– Какие у него права на тебя?
Эна прижалась к Алексу, и он расслабился, обнял ее и стал покачивать, успокаивая.
– Мы встречались, – прошептала Эна, – четыре года. Как же он меня измучил. То подпустит, то оттолкнет. И непонятно, за что. Так обидно. А потом поманит. Как же мне было плохо. Может, я его себе придумала и любила придуманный образ? Почему я его любила? Потому что у него были твои черточки? Что он со мной делал, зачем? Он как будто пытался меня сломать, не мог любить такую, какая я есть. Я пыталась измениться, стать такой, которая бы ему нравилась. И ничего не получалось...
Алекс прижал ее покрепче и зашептал ободряюще:
– Родная моя, все хорошо, солнышко мое.
– Как же мне было плохо, так плохо. Меня его предложение не обрадовало, а испугало. Я так устала. Я не захотела быть его женой. Но и бросить его не смогла. Такая мука, беспросветно все. Никакой радости. И теперь не оставил в покое, а нашел и сделал больно. Как всегда.
– Я с ним поговорю. Вон выберу кухонный ножик поострее и поговорю.
Эне вдруг стало легко, и все ее прошлое показалось тяжелым сном. Она уже весело мотнула головой: