Корабль надежды

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, начало которой понравилось бы Гринпису

 

Под утро Алекс проснулся. Он не сразу понял, где он. Осторожно вынул руку из-под спящей Эны, встал, подошел к окну и отдернул штору. Еще не рассвело, перед ним лежал в огнях сонный город.

Вон те огни, справа у парка – это госпиталь, где его оперировали. Воспоминания захлестнули Алекса.

До операции.

После.

Неожиданно Алекс вспомнил, как вот так же под утро он стоял там у окна. У распахнутого в теплую ночь окна палаты на десятом этаже. И в голову пришла мысль, что если бы он выпал, то мигом бы закончились все его мучения. Не то чтобы он всерьез подумывал покончить жизнь самоубийством, но какой-то червячок соблазна зашевелился в голове. Он взялся за подоконник, высунулся и посмотрел вниз. Там заманчиво до головокружения темнел асфальт. Он представил свое распростертое тело, сирены полицейских машин, сбегающихся людей, газетные заголовки на следующее утро и поморщился от такой картины. Искушение прошло, и тут он увидел ползущего по наружной стене госпиталя большого таракана. Он уже было занес руку, чтобы сщелкнуть его вниз, но передумал. Непонятно было, откуда таракан здесь взялся. На десятом-то этаже? Явно ползет снизу. Алекс посмотрел вниз. Ничего себе отмахал. Задрал голову и посмотрел вверх. Нависало еще шесть этажей. Таракан уже был на уровне верха окна и, не сбавляя темпа, полз вверх. Алекс  пожелал ему удачи в его загадочных целях и порадовался, что не убил такую упорную животинку.

Сейчас он все это вспомнил и задумался, долог ли тараканий век. «Возможно, что тоже жив еще, курилка», – улыбнулся своим мыслям Алекс.

 

Эна зашевелилась во сне.

Алекс попробовал вытянуть из-под нее одеяло, но побоялся разбудить. Достал из встроенного шкафа несколько запасных одеял, сбросил тонкое покрывало на пол и укрыл Эну одеялами. Разделся, забрался к ней в гнездышко, преодолел желание ее поцеловать и провалился в сон.

 

Утром они проснулись практически одновременно. Наверное, их разбудило солнце, заглянувшее в оставленное незашторенным окно.

Одно дело ночь. Темная, загадочная, дышащая затаенной страстью. При дневном ярком, искрящемся свете загадочность и страстность отношений полов слегка притупляется. Потому Эна была настроена просто весело и игриво.

Алекс смотрел на нее, а она привстала на локте, откинула с его торса одеяло, провела пальчиком от ключицы до пупка, приговаривая:

– Хоббитания делится на четыре удела.

Пальчик прочертил линию, разделяя грудь и живот и завершая деление Хоббитании, то есть Алекса, на четыре области.

– А дальше? – заинтересовался географией Хоббитании Алекс.

– Уделы делятся на округа, – шутливый пальчик рисовал округа.

– Дальше...  – простонал Алекс.

Дальше по нему за пределы Хоббитании протопали хоббиты, проскакали черные всадники, однако чем дело закончилось после битвы на горе Заверть, Алекс не узнал.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой продолжается день, так сказочно начавшийся

 

Эна лежала, прижавшись лицом к груди Алекса, а он поигрывал ее волосами и безуспешно пытался распрямить локон. Упрямый завиток сворачивался обратно.

– О чем ты думаешь?

Эна повернула к нему лицо и с загадочной улыбкой сказала:

– Пытаюсь понять, когда я в тебя влюбилась.

– И когда?

– Не знаю. Вспоминаю все наши встречи, и получается, что я тебя уже любила, всегда-всегда любила, отчета только себе не отдавала.

– Так уж и всегда. И когда мозгом всей организации называла?

– Получается, да.

– И совсем незнакомого на пирсе в коляске?

– Так не бывает? Мне кажется, я тебя любила еще до того, как увидела. Даже в другом человеке я любила твои черты. Я тебя искала, да?

– В каком человеке? – ревниво спросил Алекс.

– Ох, он вел у нас лабораторные. Вы с ним похожи, но все было что-то не то, понимаешь, не ты. А ты когда понял? Когда я в истерике в комнату ворвалась?

– Раньше.

– Во время тенниса?

– Наверное, с первой минуты, как тебя увидел. Такая радость! Жизнь смысл приобрела просто.

– Неужели прямо на пирсе, когда в первый раз встретились?

– Я на пирс специально вышел, чтобы еще раз тебя увидеть.

– А где ты меня раньше видел?

– От меня мама Малыша вышла, я смотрел в окно ей вслед и увидел тебя. Грустная такая, несчастная, с гривой волос на ветру. Шесть сорок вечера.

– Откуда ты время знаешь? – изумилась Эна.

– Я телепат и ясновидящий, – пошутил Алекс и пояснил: – Просто ты ей ответила, который час. Ну, давай вставать?

Он сел на кровати и потянулся:

– Интересно, сколько времени уже. Какие у нас подвиги в расписании?

– Позавтракать!

– Закажем пиццу?

 

Эна жевала пиццу. Забавно было сидеть за стойкой бара (у Алекса стойка была, а обеденного стола не было) в халате и смотреть на город у своих ног. Окна в квартире были во всю стену.

– Я думала, что жить так высоко неуютно, – заметила она.

– Мне сразу здесь понравилось. А тебе нет?

– Мне тоже нравится. Как на вершине горы.

– Только орлы бутерброды не выхватывают, но это можно исправить, если выйти на балкон с пиццей и подождать. Гарантирую, что налетят, – Алекс в который раз поразился совпадению, Эна выразила его ощущение практически его же словами, только он, как всегда, отшутился.

Алекс оставил Эну осматриваться и вступать в права владения, а сам пошел к председателю.