Страница 152 из 155
Наконец вернулся Алекс.
Эна взвесила Шумелку до и после кормления и подсчитала разницу.
— Ничего себе! Алекс! — закричала она так, что Алекс даже подпрыгнул. — Это чудо высосало меньше половины полагающейся ему порции!
Чудо мирно спало.
— Почему? — металась по квартире Эна. — И что теперь делать? А? Что же не так? У меня же есть молоко.
— Давай в кровать, пока Кричалка спит. Меня шатает, — взмолился Алекс.
Эна решила сначала поесть. Она когда ела-то в последний раз? «Какая хорошая идея заморозить себе обеды», — порадовалась своей сообразительности, сидя в тишине на высоком стуле за стойкой бара. Зазвонил телефон. Эна метнулась испуганно (только бы не разбудили Шумелку!) и излила свои горести Викки. Хорошо, что никто больше не позвонил, пока ребенок спал: Эна снова забыла отключить телефон.
Весы упорно показывали, что Кричалка недоедает. Вот он, ласточка маленькая, сосет упорно, жадно, минут пятнадцать, потом начинает отвлекаться, засыпать.
— Ну уж нет! Я тебя накормлю! — грозно сказала Эна, впихивая ему грудь.
Кричалка оказался упорнее в своем нежелании сосать. Они промучились еще полчаса, и Эна отступила на этот раз. Но не сдалась.
— Алекс, Алекс! Ну проснись же!
— А? Что? Качать Кричалку? — встрепенулся Алекс.
— Нет. Я груди перепутала.
— Что? — вытаращил глаза Алекс.
— Я пыталась докормить его после взвешивания и перепутала, дала не ту грудь, а вторую. И он сосал! Это нормально?
«Все нормально, лишь бы он заткнулся», — подумал Алекс.
Лентяйка, как его теперь прозвал Алекс за нежелание трудиться над одной грудью, упорно придерживался собственного режима кормления — «норму» высасывал только при кормлении из двух грудей. Эна уже была согласна на такое «некнижное» поведение, лишь бы он ел побольше и спал подольше. Алекс был счастлив, что ребенок перестал капризничать.
— На, делай ему «столбик», — Эна протянула Алексу Лентяйку. Прозвище «Кричалка» ему отменили за ненадобностью.
Эна проставила новые точки на разлинованном графике взвешиваний.
Алекс держал сына вертикально. Так велела Эна, побаиваясь, что у того разболится животик. Уж очень жадно он сосал и всегда наглатывался воздуха!
— Ну что же ты, Лентяйка! Нет чтобы по-человечески питаться! Замучил маму. Нельзя от жизни требовать одних сливок. Нужно уметь работать. Хорошо, пока с тобой родители возятся. А что дальше будет? — воспитывал сына повеселевший Алекс.
— Бульк, — вместе с воздухом из «столбика» вылилась часть молока.
Алекс вытянул руки перед собой. Он и Лентяйка посмотрели друг на друга.
— Обжорка ты, — вздохнул Алекс. — Ну скажи мне, зачем ты слопал лишнее? Фу, какой ты поросенок теперь!
Получивший себе следующее прозвище Лентяйка благодушно висел в папиных ладонях.
А Эна нарадоваться не могла, что он съедает лишнее. «Лучше больше, чем меньше!»
— Обжорка ты и есть, — рассказывал ему Алекс. — Но вы с мамой нашли друг друга. Она любит накормить, ты любишь поесть. Глядишь, она меня оставит в покое, теперь у нее есть новый объект для кормления. Вот подрастешь немного, попробуешь, какое печенье делает твоя мама. Дядя Ник за него душу готов продать. Еще увидишь...
Лентяйка заснул под звуки его голоса, прямо в вертикальном положении. Алекс отнес его в кроватку.
«Господи, — думала уставшая Эна, — неужели это когда-нибудь будет: нормальная семейная вечеринка с Миласкисами у нас в гостях? И наши подросшие дети... Не верю».
— Какую я тебе маму раздобыл, да, Обжорка? Нравится? — Алекс заглянул Эне через плечо.
Сын недовольно посмотрел на него озабоченными глазенками и продолжил процесс насыщения.
— Не отвлекай Обжорку! — испуганно попросила Эна.
— Ну почему, почему Лентяйка так любит поесть и пообщаться именно ночью? — вопрошала Эна под утро, наконец добравшись до кровати. — И вообще! Рано ему еще столько бодрствовать. Ему почти все время спать полагается.
«Главное — не вопит без конца», — подумал Алекс и решил заступиться за Лентяйку:
— Кто всегда ведет себя как полагается, пусть первый бросит в Обжорку камень.
Эна насупилась. Это на что намеки? И, главное, от кого? Стол так и не купил, между прочим.
— Вспомни, откуда мы его привезли, — рассмеялся Алекс, обнимая ее, — может, он тот часовой пояс больше любит. Ему есть из чего выбирать.
— Маленькая девочка вела бы себя паинькой, — вздохнула Эна притворно, ей ужасно нравился ее Обжорка.
— А как ведут себя кошки дикие? — прошептал Алекс, взъерошив ее волосы.
Эна ответила на его поцелуй, но недавние события все еще так переполняли ее, что она, привстав на локте, принялась ему рассказывать шепотом, как Лентяйка появился на свет.
— Ах ты моя кошка дикая! Обманули всех вы с Лентяйкой, — смеялся Алекс и шептал: — Моя храбрая девочка. Моя умница.
— Остановись, — взмолилась Эна. — Больше всего на свете мне хочется спать...
— Тогда не будь такой соблазнительной, — Алекс обнял ее покрепче. — Иди сюда. Ладно. Засыпай.
Он лежал и загибал пальцы на руках. Потом затормошил уже дремавшую жену:
— Эна, а что если Обжорка появился на свет в срок? Могло такое быть?
— Так и было, врачи неправильно определили срок, — сонно ответила ему жена. — А что?