Спасти химеру

Боли уже не было. Лишь сознание того, что должно быть больно.

Кровь продолжала идти из носу, она стекала по подбородку и красными кляксами шлепалась на пол.

Опустив голову, я смотрела на Невена.

Я предчувствовала следующее движение химеры. Она шагнет вперед, немного покачиваясь на высоких металлических ногах. И отмахнется от человека клинком. Одним их тех, что стали продолжением моих рук.

Мне казалось, что самое страшное – видеть, как химера убивает Невена? Какая ошибка!

– Нет! – громко подумала я.

Остановить ее было все равно, что остановить понесшую лошадь. Этим огромным стальным телом управляла иная воля, не моя. Даже не человеческая.

Все мысли исчезли, осталось лишь навязчивое желание остановить неотвратимое. Я напрягла его, как человек напрягает мышцы в решающем броске.

– Стой!

Алая короткая вспышка боли. Ощущение стальных клинков, штырей и игл – как часть моего тела. И прикосновение к огромному чудовищному сознанию, которое мимолетом вспомнило об условиях сделки.

Химера протащилась мимо Невена, мимо Варда, мимо остальных. К люку в подвал Зога, теперь открытому, чернеющему, как омертвевшая плоть разверстой раны.

Я стала спускаться вниз. Как насекомое, цепляясь за все поверхности множеством металлических рук и ног. Лезвия, продолжавшие мои человеческие руки, были скрещены на груди.

Наконец, сталь с клацаньем коснулась каменного пола. Кое–где на панцире химеры еще горел зеленый огонь. В его призрачном, почти нереальном свете, я прошла вглубь подвала. У стен так обыденно лежали мешки и стояли бочки.

Клац, клац – шаги химеры. Будто захлопывается капкан.

Дверь в конце хранилища получила первый удар моих стальных рук. Старое дерево затрещало, подалось, открывая путь в следующий коридор – еще более мрачный и менее обжитый. Зато в нем уже не было тумана и навязчиво кружащих перед глазами гераго.

Клац, клац!

Я шла в подземелья, туда, где струится по желобу поток, утративший имя. Туда, где все началось и где должно закончиться, причем закончиться тем же самым. Резней.

Я должна убить – только для того, чтобы история могла продолжаться. Для того, чтобы на одном из следующих витков спирали она могла получить шанс повернуть в другую сторону. Я должна встать на место Зога и резать стальными лапами мягкие тела тех, кого мы считали животными. Чтобы я и другие люди в Карионе могли жить. Жить и продолжать свои интриги, загнав в дальний угол памяти историю о том, как нас однажды использовали твари локхе в своей войне.

Металл лязгал по каменному полу. Когда поверхность стала наклонной, химера вцепилась в нее еще двумя парами ног. И остановилась.

Зеленое свечение позволило мне разглядеть канавы для стока крови в полу и пустые гнезда для факелов в стенах.

Зог убивал при ярком свете. У меня не получится, здесь слишком темно.

В ответ на эти мысли в голове словно повернули рычаг. И не своим, не человеческим зрением я увидела, как по коридору медленно поднимается множество змееобразных тел. Посланники принимали бой.

Первое убийство было легким. Посланник напал первым, мне лишь пришлось подставить клинок. Острое лезвие рассекло врага на две судорожно дергающиеся в агонии половинки.

Остальные посланники вздрогнули. По каждому из них прокатилась волна боли, отзвук страданий умирающего.

А потом эхо дошло и до меня. Кокон был частью моего сознания, сам же он состоял из сознаний Посланников. Смерть одного из них, им же устроенная, ударила и в него.

Нужно было продолжать.

Если я сейчас сложу оружие, истерзанные, безумные Посланники станут уничтожать все живое.

Мне их жаль?

Глаза мертвых людей, светлое тело, вымазанное парной кровью...

Нет!

Жаль ли мне Кокон?

Во имя всех, убитых химерами, нет!

Я просто не хочу быть пешкой очередной раз.

Но должна. Может быть, потом, кто–то более умный, сильный и добрый сможет разорвать эту цепь. А я – я в тупике, куда меня старательно загнали. Из этой ямы нет выхода, только чудо.

Труп второго посланника упал мне под ноги. Лезвие блеснуло, влажное от бесцветной крови существа локхе.

Локхе. Дар для чудовищ, проклятие для людей.

Как славно, что сейчас я – чудовище. Значит, чудеса могут произойти для меня.

Куда повернется вероятность? Если шансы почти нулевые, заставит ли их локхе стать вовсе никчемными или развернет в сторону реальных?

Двух следующих посланников я размашисто ударила клинками... плашмя. Они отлетели вглубь коридора, оглушенные, но живые.

Какое чудо? Зверь вдруг прозреет и откажется от убийства? Нет, исключено. Ему нужны эти смерти. Нужны, чтобы стать... свободным? Свободным от нашего мира.

А мятежные Посланники, как и я, не желают больше быть марионетками. Не желают становится одним целым. Хотят сохранить себя и быть свободными.

Я сплюнула в сторону кровью.

Похоже, меня–то свобода ждет при любом раскладе. Абсолютная и неотвратимая свобода–смерть.

Посланники подбирались ко мне. Так волны океана накатываются на берег.

Как там сказал Ингер? Их сознания держат небесного Зверя, как якорная цепь?

Что ж. Идите за мной, голубчики! Я дам вам свободу!

Усилием воли я заставила стальные лапы химеры двигаться. Клац, клац.

Потом звонкие удары металла о камень сменились чавканьем и хлюпаньем. Я шла по телам Посланников, а они, вертясь, как остервенелые змеи, пытались поранить химеру своими клыками.

Я пошла быстрее, пока они не добрались до моего тела. Пока еще живого тела.

Зрение Кокона позволило мне увидеть безымянную реку Кариона такой, какой она была на самом деле. Смолисто–черный поток в кромешном мраке.