Страница 26 из 103
- Надо уходить, - проговорил он решительно. - Надо найти пути выхода отсюда.
Первым делом он принялся искать свою одежду — ту, в которой пришел сюда. Ее забрали еще в первый день его назначения придворным художником, якобы постирать. Мол, вернут после стирки, и она будет висеть в его шкафу. Придворным же полагается носить другие наряды, сказали ему, показывая его гардеробную, с кучей разных костюмов, сшитых будто бы по заказу для него. Здесь были все эти камзолы, зауженные брюки, остроносые ботинки и непонятные шляпы, которые он не согласился бы надеть даже под страхом еще одной казни.
Ростоцкий обшарил всю гардеробную, все возможные полки, но одежду не нашел. Остались только его кроссовки, которые он не отдал в первый день. Пришлось снова одеваться как в последние дни. Ладно... по крайней мере, кроссовки были на нем — в них он чувствовал себя самим собой.
Потом он проверил, на месте ли книга вопросов и ответов и вышел из комнаты.
Сегодня он решил занять наблюдательную позицию. Они должны были сбежать из королевства, потому что через зеркала, как и сказала Дина ему в самую первую ночь, было не выбраться. Он переместился в Отражариум с помощью книги вопросов и ответов, но переход в обратную сторону не работал. В своих новых хоромах Дима уже попробовал этот способ не один раз.
Он расположился в огромном холле первого этажа, на чудесной удобной скамейке, которая стояла возле увитой плющом стены. Здесь ему было видно всех проходивших мимо — кто-то спускался по лестнице, кто-то входил в замок через парадные двери. Он мог спокойно рисовать и наблюдать. Ничего необычного — просто в очередной раз сменил рабочее место.
Первой, как ни странно, спустилась вниз Госпожа Шут — ее сопровождала девушка-горничная. Дина прошла мимо, даже не взглянув на него, а он уткнулся в свой блокнот, вырисовывая узорчатые лестничные перила.
После начали спускаться придворные — актер Евгенио и музыкант Кир подошли ненадолго, чтобы поинтересоваться, чем это он занят, а после направились в тронный зал веселить послов.
Затем вниз спустился первый министр короля Артемия — копия его одноклассника Артура Верхова, которого здесь тоже звали Артуром. Этот зыркнул на Ростоцкого недовольно, но говорить ничего не стал. За ним показались приближенные к королю — Севклид (как всегда что-то жующий), Игорь Роньшин, нового имени которого Дима так пока и не выучил и Максимус (в реальности Макс Аникеев), такое же ехидный, как и в обычной жизни.
На некоторое время Ростоцкий остался в одиночестве — слуги бесшумно проходили мимо, не обращая на него никакого внимания.
Затем из тронной залы раздался какой-то дикий вопль и по коридору промчался Шут, преследуемый громко смеющимся Болотовым, тьфу ты, актером Евгенио. Вслед им что-то кричали женские голоса, кажется, принадлежавшие фрейлинам королевы. Здесь было все понятно — очередная шутка неугомонного Шута, а актер Евгенио только рад был ее поддержать. Дима уже давно заметил, что сущности его одноклассников и придворных отражений во многом совпадали. Можно было даже сделать вывод, глядя на некоторых персонажей его фантазии, что в этом мире все черты характеров усилены в несколько раз. От того и забавней было наблюдать за теми, кто в реальной жизни свои качества всячески скрывал.
Посидев еще около часа, Дима увидел, как все обитатели расходятся по своим делам. Шут мелькал еще несколько раз, но никогда не оставался один. Как же Диме поговорить с Диной?
Им нужно было достать карту Отражариума и обсудить возможные варианты выхода из замка без привлечения внимания...
Обедали в королевстве в богато обставленной столовой, в которой постоянно звучала живая музыка, воспроизводимая оркестром под руководством придворного музыканта Кира. С полудня к Ростоцкому прилипла Катарина (отражение Кати Гончаровой), которая вероятно и здесь неровно дышала к нему, и не отлипала несколько часов кряду. Дима отправился обедать, а она все еще болтала без умолку и не остановилась даже тогда, когда Шут предположил, что вскоре в королевстве возникнет новая пара. Некоторые из обожателей Госпожи Шут тут же поддержали остроту громким смехом, придворные фрейлины же разразились гневной тирадой.
- Неужели, Дмитрий, вы ничем не хотите ответить на колкость? - спросила Янина, не упустив из виду равнодушие Ростоцкого в ответ на это замечание.
- Ну как же не отвечу, - любезно сказал Дима, выдергивая из блокнота лист и сворачивая в трубочку. - Способность молотить языком направо и налево, которой, несомненно, обладает наша Госпожа Шут, заслуживает самого высочайшего уважения. И я осмелился выразить его в виде своего скромного подарка.
На глазах у всех придворной братии Дима встал, преодолел расстояние, отделяющее его от Дины, и с коротким поклоном протянул ей свернутый в трубочку лист.
- Ваш портрет, госпожа.
Мгновение все молчали, а потом заголосили наперебой, моля Шута развернуть лист. И снова за непоколебимой маской придворного кривляки Дима на одну секунду заметил что-то знакомое ему, удивление, мелькнувшее в глазах Ясноглазовой. Конечно, ей ничего не оставалось, кроме как взять протянутый подарок и развернуть его на глазах у всех придворных.
Вокруг тут же заахали и заохали, и все, кто не видел со своего места, придвинулись к Шуту, чтобы посмотреть на подаренный портрет.
Дима знал, что видели сейчас все остальные. И знал, что видела Динка. Он знал, что только она сможет понять, что узорчатая рамка – это не просто умелое переплетение завитушек, это шифр. Их собственный язык, который они почему-то называли Кирпичным. А там явно заключалось приглашение на встречу.
- Браво! - прокричал, комически корча рожи, актер Евгенио.
- Что все так переполошились? - недовольно проворчал первый министр короля Артур, тоже заглядывая в лист. - Обычный рисунок.