Страница 23 из 103
- О... работе! - выкрикнул Дима, пока эта мысль не покинула его голову. - Ваше Величество, с детства моей мечтой было лишь служить вам и вашему королевству! Я знал, что у вас нет придворного художника и рассчитывал предложить свои скромные услуги Вашему Величеству.
Молчание.
- Но... я поторопился. Я не хотел сделать ничего дурного... - голос Димы сел. Не только Ясноглазовой корчить из себя хорошую актрису!
Все затихли, площадь словно опустела, но люди по-прежнему были здесь, только вот никто не смел и пикнуть. И вдруг раздался горестный плач.
Госпожа Шут упала на колени с самым прискорбным выражением на разрисованном лице.
- Какая... печальная... история... - всхлипывая и заламывая руки, провыла она. С ней вместе тут же заголосили жалостливые тетки, и дети заорали, и придворные начали взволнованно обсуждать произошедшее.
- Так, так. Тихо! - Гаркнул король, и вмиг все снова замолчали. Артемий перевел взгляд на Димку, рассматривающего свои белые кроссовки. - Так что... Ростоцкий... ты действительно умеешь рисовать?
- Да, Ваше Величество! - спокойно сказал Дима.
Артемий помолчал, внимательно глядя на приговоренного.
- Развяжите ему руки, - наконец приказал он. - Подайте мольберт, кисти и краски. Пусть рисует. - Он посмотрел на Диму. - Что ж, Дмитрий Ростоцкий, докажи мне, что ты достоин звания придворного художника.
Дима расположился на склоне холма. Оттуда открывался самый лучший вид на замок королевства. Он знал, что будет рисовать.
Куда-то испарился страх перед неизвестностью, тревога и неуверенность в собственной судьбе. Он знал, что делает то, что должен, и не сомневался в своих действиях.
Через полтора часа он спустился к подножью холма, где расположились придворные. Неподалеку от них на площади все еще околачивался народ, желавший узнать, чем закончится эта история. Испачканные Димины пальцы держали готовую картину.
Король и королева замерли в ожидании, и Дима развернул картину к ним. Королева Марго ахнула и захлопала в ладоши. Придворные фрейлины за ее спиной с восторженным визгом подались вперед. Король немного отстранился, рассматривая картину.
- Ты талантлив, - сказал он Ростоцкому. - И добился своего по праву. Дмитрий Ростоцкий, я назначаю тебя придворным художником Королевства Больших Каштанов.
Вокруг все захлопали, а на площади кто-то издал радостный клич.
- Пусть эту картину повесят в тронной зале, - попросила Марго.
Когда все вокруг постепенно разошлись, Дима остался наедине с картиной. Он знал, что ему придется с ней расстаться и хотел подержать ее в руках еще немного, чтобы удержать это ощущение — радость от создания чего-то своего. Пока еще, в эти несколько минут, картина была его. И это было здорово.
Ему еще никогда не удавалось создать что-то настолько завершенное.
- Знаешь, даже мне понравилось, - сказала подошедшая Дина нормальным, не шутовским голосом. - А ведь мне обычно трудно угодить.
Дима скорчил гримасу, глядя на нее.
- Они увидели в твоей картине отражение своего мира, - вдруг тихо сказала Ясноглазова, - и он показался им прекрасным. Ты подарил им ощущение, что они живут в лучшем месте на земле.
Они помолчали.
- Хотел сказать тебе спасибо, но потом вспомнил, что именно из-за тебя меня чуть не повесили.
- Чуть-чуть не считается, Ростоцкий. - Дина похлопала его по плечу. - Я знала, что ты выкрутишься.
- Хм.
- Ладно, пошли, тебе теперь надо вживаться в роль придворного художника и не попасть впросак. И теперь тебе достаться может не только от меня.
- Я бы на твоем месте не считал себя настолько неуязвимым.
- Но ты не на моем месте, - бросила она.
Они пошли к замку не вдвоем — втроем, третьим была эта картина, в которой теперь обитало живое существо — белоснежный сверкающий замок, окруженный каштанами и золотящийся в лучах заходящего солнца.
Глава 8. Изнанка фантазии
Ростоцкий и оглянуться не успел, как прошли полторы недели с его появления в Отражариуме. Звание придворного художника оказалось, как ни странно, очень приятным. Теперь он мог целыми днями ничего не делать, не учиться, не готовиться к экзаменам, а просто рисовать. Посещать балы, обеды и ужины, общаться с другими придворными и снова рисовать. Он и не заметил, как стал самым популярным человеком в королевстве. Его картины вызывали восхищение, каждый жаждал приобрести себе пейзаж или портрет от придворного художника. Барышни выстраивались в очереди в надежде на обещание запечатлеть их образ на бумаге. Дима раздавал свои работы, дарил улыбки, расточал комплименты, с каждым днем приобретая все больше поклонниц.
Госпожа Шут, как и обещала, не собиралась давать ему волю только лишь потому, что они оба принадлежали одному миру. То и дело она награждала его все новыми прозвищами, придумывала колкости и высмеивала всех его поклонниц.
За всеми этими внутризамковыми интригами Дима совсем забыл, зачем он появился в этом мире. Если честно, у него совершенно не было времени помнить. Вставали в замке поздно, после полудня, завтракали у себя в покоях (огромных хоромах, состоящих из нескольких комнат), потом придворный художник отправлялся в какой-нибудь садик или внутренний двор и рисовал, рисовал без конца. Затем наступала пора обеда, после которого все расходились по своим покоям и переодевались к балу, который всегда начинался в 9 часов вечера и длился до рассвета.
В те редкие дни, когда балов не было, устраивались торжественные ужины, приемы, литературные или музыкальные гостиные, на которые собиралось все общество. Скучно здесь не было, эта новая жизнь еще не успела ему надоесть. Трудно было пресытиться местом, которое сегодня было ощутимо не похоже на то, что было вчера, так что с полной уверенностью можно было предположить, что таким же оно будет и завтра.