Страница 16 из 50
XIX.
Эжжи не была пустышкой.
Летя вперед на коне, девушка, конечно, обычно ни о чем не думала – кроме ветра и вечности. Но в остальное время у Эжжи всегда находилось, о чем поразмыслить.
Героиня нашей истории обладала редким для людей качеством – она никогда не скучала в одиночестве. Точнее, одиночества для Эжжи – просто не существовало.
Действительно, весьма образованная по нашим временам, которые потомки назовут, вероятно, мрачноватыми и сомнительными, наша Эжжи умеет беседовать с гениями прошлого.
Стоит только девушке призвать к себе некогда живших на земле Мечтателей Слова, как те являются бесплотными образами – и наполняют разум юной девы бесчисленными историями о минувшем и рассуждениями о будущем.
А еще красотка умеет хранить внутри себя музыку. Девушка подобна музыкальной шкатулке. Но, в отличие от той, память Эжжи не дребезжит одною и тою же мелодией, а выпускает на волю сотни разнообразных.
Что с того, что и книги, хранимые в замшевых мешочках, и арфа, скрытая под суконным чехлом остались в отцовском доме?! Вдали – лишь носители и возродители бессмертия.
А само бессмертие – вот оно, внутри Эжжи, мерно покачивающейся на бархатных подушках внутри кареты, влекомой вперед меланхоличными серыми тяжеловозами.
Пусть, губя гармонию жизни, подглуховатый кучер хрипит песенку, а охранники переругиваются меж собою, ссорясь из-за какой-то сельской бабенки!
Пусть наползают черные тучи и обещают скорую бурю, которая обнажит леса раньше времени – стряхнет с них увядание, вовсе не жаждущее пасть ниц пред суровостью законов природы!
Пусть даже весь бренный мир, шумящий птицами, испуганными резким северным ветром, норовит погрузиться в хаос!..
Но в эти минуты путешественница Эжжи слышит внутри себя трогательные звуки скрипки – тему «Желание свободы».
Мягкие дрожащие звуки медленно текут сквозь сердце – и внезапно взлетают ввысь, вызывая ощущение, что Эжжи вновь попала в дахский Храм Пяти Святых.
Беломраморный и просторный, пятистенный храм-звезда почти пуст. На каждой стене – мозаичная картина с одним из святых.
Златокудрые святые в пестрых одеждах блестят алмазными глазами. У каждого из благих в руках – инструмент.
Пять стен – пять святых. И пять инструментов: арфа, флейта, скрипка, барабан и труба.
А в центре храма – только розовые мраморные плиты. А над ними – купол, внутри которого как бы парят подобия дахских роз, чей аромат – незабываем.
Когда, запрокинув голову, смотришь вверх, мнится: белые розы оживают! Из них как будто бы выглядывают шаловливые ангелочки рассвета. И ты словно слышишь их мысли о безбрежном просторе Вселенной. А еще – мысли бесстрашия: ничто не прервет полет, ничто не заставит ангелов сложить белоснежные крылья!
Эжжи любит бывать в Храме Пяти Святых. Она собиралась в Дах в ближайшее воскресенье. А теперь девушке придется посещать милый сердцу храм, восстанавливая его внутри самой себя...
Среди грозных туч появляется вдруг любопытное солнце.
Сейчас из окна кареты можно увидеть вдали серебристо-голубую ленту Тарки, в которой дремлет Орц – темный сом бессмертия. По традиции, отъезжая в сторону от реки, надо прочитать короткое заклинание, усыпляющее гнев Орца, не любящего тех, кто надолго отдаляется от его речки.
Кучер и охрана бормочут заклинание. А Эжжи – нет.
Потому что душа ее – не здесь, не в карете, заворачивающей на Лейскую дорогу, ведущую в сторону графства Тинж. Надо проехать его просторы, дыбы достичь границы – и затем попасть во владения Мадли Хаш...
Эжжи не вспоминает об Орце. И не прощается с родными краями ни взором, ни вздохом...
Девушка замерла посреди храма, внимая «Желанию свободы», сочиненному неизвестным музыкантом не менее двух столетий назад.
А белые розы роняют вниз лепестки, которые не перестанут благоухать, даже когда увянут...
XX.
Эжжи очнулась, когда ее карету столкнула с пути встречная повозка.
Толстый господин, обтянутый черным сукном, выскочил из виновницы столкновения наружу. Неприлично выругал своего кучера-растяпу. Побранился с охраной и кучером Эжжи, доказывая, что и те – должны бы иметь глаза! А, коли имеют, так еще издали орали бы, раз уж видели, что повозка управляется спящим дурнем! А раз не орали – их и вина!
Девушка приоткрыла зеленые шторки, выглянула – и фиолетовый взор Эжжи залил всецело душу толстого логика. Залил блаженством!
Несмотря на басовитый солидный голос, незнакомец оказался лет тридцати – не более.
Выпучив серые глаза, розовощекий делец отвесил барышне глубочайший поклон. И, совершенно сменив интонации, почтительно залепетал извинения и предложения возместить ущерб – любой суммой!
Эжжи фыркнула.
– Благодарю Вас, сударь! – отвечала она гордо. – Я достаточно состоятельна, чтобы уплатить за... Эй, Боббер! Что там у нас сломалось?..
– Колесо малость надтреснуло... – пробурчал старик-кучер.
– Смогу заплатить сама за колесо, – договорила Эжжи в сторону дельца.
Но тот благородно уперся, как вдохновленный бык.