Секреты повелителя ведьм

Эта ладонь была тёплее, она ещё немного полежала на лбу и соскользнула. Стало холодно.

Отвернувшись, я сжалась калачиком. Слёзы кололи глаза, сердце, душу. Тишина была тяжёлой, мучительной, обволакивавшей – мы в ней увязали.

– Ненавижу тебя, это ты виноват, – я уткнулась в подушку, от которой пахло им.

Снимая блок, Хэлиш переживал всё со мной, но он промолчал, что идея пойти за ним была моя – только моя. Его деликатность была хуже обвинений. Хотелось выть, выжечь всё к дьяволу магическим огнём – и ничего не хотелось.

Поль и Герда… это я их туда привела. Сердце пропустило удар, и ещё раз.

– Накричи на меня, назови дурой. Ругай, – прошептала я, и я правда этого хотела – сосредоточиться на внешней агрессии, защищаться, чтобы не думать.

– Не злись, – Хэлиш сжал моё плечо, погладил. – Тебе нужно поплакать.

– Это моя вина: я их уговорила. Я их убила.

Его рука дрогнула.

– Их убила Кровавая леди, – странно глухо произнес он. – Ты вольна возлагать вину на кого угодно, но убийца она.

Я зажмурилась крепче:

– Неужели не понимаешь, что от этих… утешений только хуже?

И он заговорил своим привычным учительским тоном:

– Если спрашиваете, знаю ли я, что выслушивать обвинения легче, чем оставаться наедине со своими ошибками и скорбеть, то да, я это знаю.

Как же я его ненавидела! Я села – заколка зацепилась за подушку, щёлкнула, выпуская волосы, – и оказалась с ним нос к носу: его лицо дрогнуло, как тень наползло на него несвойственное выражение нежности, взгляд туманился, словно он смотрел сквозь меня.

Он очень медленно поднял руку, слегка коснулся моей щеки, запуская пятерню в волосы, распуская их ещё больше, рассеивая волной, лаская. Совершив эту дерзость, рука осталась почти невесомым теплом на щеке.

Необычайное ощущение близости – тёплое и почти забытое – накрыло меня. Одновременно мы качнулись друг к другу, его тонкие сухие губы, словно дразня, нежно скользнули по моим, я острее ощутила волнующий запах его кожи. Чуть отстранившись, Алоис замер, лаская прерывистым дыханием, предвкушением прикосновения – я запрокинула голову, потянулась навстречу…

Это было совсем не так, как под контролем Доминатрикс – это было нежнее, трепетней. И, если можно так сказать, – это был целомудренный поцелуй. Такой светлый, тёплый, невинный – и бесконечно долгий. В нём совершенно не было любовного жара, так могли целоваться друзья, если бы между ними было принято так целоваться. Мои пальцы путались в его мягких волосах, его – в моих.

Насытившись необычайным единением, мы остановились, отпустили друг друга, не глядя в глаза, только на губы – порозовевшие и влажные.

Ощущение необычайной чистоты и света, зародившееся и разросшееся меж нами и угнездившееся в груди, теперь, без поддержки, растворялось в надвигавшейся из углов тьме. Но чувство близости осталось, и я снова качнулась вперёд, нырнула под подбородок и совершенно по-детски прижалась к груди Алоиса, а он запустил руку в мои волосы, перебирал их, гладил.

Его жилетка была к моим услугам, а я теперь знала, что, должным образом оплаканное, лезвие боли притупляется и ржавеет в солёной воде. И слёзы текли – легко, свободно, естественно и даже как-то не горько, освобождая грудь от укоренившейся в ней тяжести…

 

 

Мягко отстранив меня, Алоис сбросил мокрую жилетку на стул, вытащил из комода рубашку и накрыл ей ночник, – наша новая близость боялась яркого света, – достал из саквояжа две пёстрые бутылки детского лимонада: вещь совершенно не сочетавшаяся ни с ним, ни с особняком Вайсов.

Но я зареклась удивляться. Сев рядом на диван и открыв бутылки, Алоис протянул мне одну. Тяжёлую, прохладную бутылку, было так странно сжимать её в руках, не услышать «А где ваше спасибо?». Сидеть рядом и не ненавидеть Хэлиша.

Мы неторопливо пили сладкую до ломоты в зубах, пузырившуюся воду и смотрели на репродукцию «Охоты на ведьм» в массивной золотой раме. Прокручивая бутылку в руке, я прошептала:

– Хорошо, что мы не живём в то время.

– Да.

– Зачем тебе Доминатрикс? – я повернулась к нему. – И почему ты выбрал меня?

Сердце забилось чаще, я ждала ответа: неужели наконец объяснит? Скажет, за что так жестоко со мной поступил?

– Поверьте, я не замышляю плохого и не считаю опасения Каннингэма обоснованными. А вас… – он поднял взгляд на рисованных ангелов, утопавших в дыму костров, – ваша магия близка магии Доминатрикс. И я мог вас получить. К взаимной выгоде: она поглощала много сил, и вы не попадали в списки ведьм первой категории. Но война с Шарли замедлила процесс, а потом тот случай…

Сердце кольнуло, я быстро переменила тему: