Страница 44 из 105
«Может быть, их сделал полковник, - сказал Ларго. «Но что с того. Люди всегда фотографируют скалы. Им кажется, что они видят форму утки, или Рональда Рейгана, или Бог знает что ».
«Ты думаешь, это сделал мальчик?»
«Убийство? Я не. Как насчет тебя?"
Лиафорн покачал головой. Такая встряска, которая избегает ответа.
«У меня есть еще один вопрос», - сказал Лиафорн. «Хотя Чи - распространенное среди нас имя, Дини, к сожалению, это не так уж и часто. Как, черт возьми, ваш Джим Чи замешан в этом?
Выражение лица Ларго было мрачным. «Я намерен узнать».
«Я тоже», - сказал Лиафорн.
Глава 14
ДЖАНЕТ ПИТ идея не понравилась. По сути, что бы она ни говорила, Джим Чи понимал, что ей это не понравилось, потому что она не доверяла ему. В худшем случае она думала, что он ее предаст. Чи сомневался, что она действительно верила в это, хотя возможность того, что она верила, оставалась в его памяти. И терзала. В лучшем случае она не была уверена, что может положиться на его усмотрение. По его здравому смыслу. Это тоже раздражало. В некотором смысле это было еще хуже.
Чи наконец позволил своему гневу проявить себя. Это была новая для него слабость, и он это понимал. Он объяснил это себе как продукт сырых нервов; о руке, которая с каждым уколом напоминала ему, что, возможно, никогда больше не будет полностью полезна; травматических воспоминаний, которые напомнили о его невыполнении своего долга. Как бы он это ни объяснил, ему не понравились ощущения.
«Джанет», - сказал он. «Избавь меня от этих адвокатских разговоров. Я же сказал вам, что не буду просить у старика признания. Я не буду спрашивать его, что он делал в ту ночь. Или как он туда попал. Или что, черт возьми, заставило его застрелить Неза. Я просто хочу спросить его об истории, которую он рассказал профессору. Именно поэтому он думает, что песня Enemy Way была сделана для всех этих конокрадов, а песня Ghostway добавлена для одного из них. Я не буду спрашивать его ни о чем, что имело бы смысл для ФБР. Или тебе тоже, если на то пошло.
Это задело ее нервы. Голос Джанет стал холодным.
«Я избавлю вас от разговоров с адвокатом. Вы избавляете меня от чуши типа «Я больше индиец, чем ты». Хорошо?"
Чи заколебался. «Верно, - сказал он. "Прости за это."
«Ладно, - сказала она. «Но вы играете по правилам. Я буду там каждую минуту. Эши Пинто отвечает только на то, что я хочу, чтобы он ответил. Вы двое лучше говорите на навахо, чем я, поэтому, если я хочу, чтобы вы объяснили вопрос, вы, ей-богу, объясните его до тех пор, пока я не пойму, к чему вы клоните, или пока на него не останется ответа. Понятно?
Чи прекрасно понял.
В тот день Джанет Пит настроила его на три часа дня, и Чи на такси поехал в центр заключения округа, где содержались федеральные заключенные. Был солнечный безветренный осенний день, с северо-запада надвигалась полоса высоких облаков, напоминая ему, что метеоролог по телевидению доложил о снеге во Флагстаффе прошлой ночью, а фронт, как всегда, дрейфовал на восток. Он показал свои верительные грамоты секретарю, и помощник тюремщика проводил его в комнату для посетителей.
Джанет Пит ждала. Она сидела за длинным деревянным столом в прямом деревянном стуле и выглядела маленькой, уставшей и красивой.
«Даааа», - начал Чи, проглотил его и вместо этого сказал: «Привет, Джанет».
Она улыбнулась ему. «Дааа», - сказала она. «Я немного знаю навахо».
«Как и я», - сказал Чи, что было явной ложью, но охранник ввел Хостина Эши Пинто, прежде чем она успела сказать это.
Здесь, в этой неподвижной, стерильной комнате, освещенной батареей люминесцентных ламп, Эши Пинто не был тем человеком, которого помнил Чи. Он вспомнил спотыкающегося пьяного, освещенного желтым светом его фар, мокрого от дождя, размытого собственным потрясением Чи и собственной болью Чи. Теперь он был меньше, иссохший, хилый, величавый и ужасно старый. Он сел в кресло рядом с Джанет Пит и кивнул ей в ответ. Он посмотрел на Чи, а затем на тяжелые бинты на левой руке Чи. Затем Эши Пинто повторил единственное, что Чи когда-либо слышал от него.
«Мне стыдно, - сказал он и посмотрел вниз.
Чи тоже посмотрел вниз. И когда он поднял глаза, Джанет наблюдала за ним. Он задавался вопросом, поняла ли она фразу навахо.
«Думаю, я уже говорила вам, что мистер Пинто почти не говорит по-английски», - сказала она. «Я сказал ему, что вы, конечно, приедете, чтобы он вспомнил, кто вы. Он по-прежнему не хочет ничего говорить о преступлении, и я сказал ему не отвечать ни на какие вопросы, пока я не скажу ему об этом ».
«Хорошо, - сказал Чи. «Вопрос, который я хочу ему задать, требует пояснений. Останови меня, если не поймешь ».
Итак, Чи начал.
«Мой дядя, - сказал он, - я думаю, вы, возможно, слышали о Фрэнке Сэме Накаи, певце Blessing Way и Mountain Top Chant, а также многих других исцеляющих песен. Этот человек - брат моей матери, и он пытался научить меня следовать за ним и стать хатаали. Но я все еще невежественный человек. Мне еще многому предстоит научиться. Я немного узнал о путях святых людей. И то, что я узнал, привело меня сюда, чтобы задать вам вопрос. Это вопрос о том, что вы сказали профессору по имени Тагерт.
Чи остановился, глядя на Пинто. Мужчина сидел неподвижно, как смерть, и ждал. Его кожа плотно прилегала к костям черепа и казалась почти прозрачной в своей тонкости. От высыхания его глаза казались выпуклыми, больше, чем были. Это были черные глаза, но роговица одного была затуманена пленкой катаракты.
Уверенный, что теперь, когда Чи закончил свое заявление, Пинто кивнул. Чи должен был продолжить.