Страница 10 из 18
Врач повернулся к брюнетке, видимо жене или родственнице, она добавила к заказу хлеб, яблоки, кофе и молоко.
А когда я, волнуясь и сбиваясь, под ничуть не потеплевшим взглядом Горина отсчитала сдачу, он недовольно сообщил:
- Шестнадцать, а не восемнадцать. Вы дали мне два лишних рубля. Если так и дальше пойдёт - разорите тётю. Пожалуй, с этой профессией у вас тоже не получится.
Я вспыхнула, стало стыдно и обидно. Опять диагноз? Можно подумать, он никогда не ошибался и всегда всё делал безукоризненно! Хотя, наверное, так и было.
- Извините.
Когда за ними закрылась дверь, я устало опустилась на стул, чувствуя странное опустошение, необъяснимую тревогу и какую-то смутную тоску. Всё-таки Теменск на меня плохо действовал. Или Горин. Ведь до его появления здесь я ещё ни разу не ошибалась.
Следующие два дня Морозов, как и обещал, продолжал засыпать меня скучной бумажной работой: я редактировала и набирала на компьютере письма, жалобы и благодарности читателей. Так что когда мне, наконец, предложили написать зарисовку о человеке, восприняла это как подарок судьбы. Перепал он мне потому, что в свете подготовки праздничного номера газеты, посвящённого юбилею города, все были завалены работой. Вот и мне поручили подготовить материал о некой Раисе Фёдоровне Соломатиной - потомке первых поселенцев Теменска, почётном доноре России и ветеране труда.
- Только коротко - без пафоса и ванильного сиропа, - инструктировал меня «главВред». - И чтоб больше никакой самодеятельности!
Жила Раиса Фёдоровна на уже знакомой мне улице Лермонтова, всего через квартал от Соболевых. Хоть я и обещала себе выбросить Вику из головы, закончив брать интервью, не удержалась и всё же спросила пожилую женщину о девочке из моих снов. Рассказала ей ту же историю, что и дедушке, а она повторила его слова о неблагополучной семье и банальном побеге из дома.
- Как думаете, Раиса Фёдоровна, что с ней сейчас?
- Да кто же знает? Наверное, как мать, нарожала кучу детей и мечется между ними, выпивкой и мужчинами. Ой, извините, что я так резко, просто никогда не понимала таких женщин! - разразилась пенсионерка эмоциональной тирадой
- А… разве Вика была такая? Откуда вы знаете? - меня почему-то задела такая категоричность.
- А какой ей быть, если ничего другого с детства не видела? Бывали, правда, у её матери и периоды просветления, но длились они недолго. Вот и пошла девчонка по стопам родительницы, - Раиса Фёдорова вдруг понизила голос и призналась: - Моя дочь тогда в аптеке фармацевтом работала и рассказывала, что за пару дней до отъезда Вика покупала у неё тест на беременность. Представляете, в пятнадцать лет?! Вот, наверное, и сбежала с отцом ребёнка…
В редакцию я возвращаться не собиралась. До смены в магазине оставалось всего полтора часа, и я хотела спокойно поработать над материалом дома на своём стареньком, привезённом из Питера ноутбуке (новый планшет, подаренный Олегом на прошлый день рождения, демонстративно оставила маме). Но звонок Морозова внёс в мои планы серьёзные коррективы.
- Лиза, быстро дуй в редакцию! - кричал он в трубку. - Бери фотоаппарат и мухой в лес с волонтёрами!
- Куда? Зачем?! - я ничего не понимала и очень надеялась, что просто ослышалась.
- Семилетний мальчик заблудился в лесу, его уже ищут. Через двадцать минут к поискам присоединятся волонтёры центра молодёжи, пойдёшь с ними. Напишешь небольшой репортаж. Постарайся сфотографировать родителей - мне нужны живые эмоции на их лицах. Все журналисты заняты, так что наступил и на твоей улице праздник!
Вот с этим бы я поспорила. Даже спустя 9 лет в лес идти не хотелось.
- У людей горе, разве уместно такое фотографировать?
- Горе, это пока ребёнка не нашли, а когда найдут - будет радость.
- А если не найдут?