Страница 3 из 8
На грани фола
Иных судеб пересеченье —слепого случая игра —не помнится через мгновеньекак недостойная мура.Но небанальное начало,красивое, как пируэт,как будто смело обещалоим долговременный сюжет.Она – милашка и уфимка,он – сноб, москвич и ловелас…Их встреча стала как заминкас намёком призрачным на связь.Она ему, шутя, призналасьв придуманной ею любви,в стихах представив эту шалость,не побывав с ним визави,а лишь его услышав песнии прочитав его стихи,что были чуточку известней,чем ловеласовы грехи.Она держала скромный бизнес,и сам Париж бывал готовпредоставлять ей даже в кризисмодели шляп любых сортов.Владела кое-как французским,ну, а Париж, как Мекку мод,любила истинно, по-русски,как вкуса высшего оплот.Ещё она писала песнии исполняла их сама,они, без всякой лишней лести,бывали недурны весьма.На почве песен, между прочим,знакомство их и началось,прельщая замыслом порочным,где секс таит свой наглый спрос…Она – лихая бизнесвумен,он – рифм слуга и бонвиван…Их вечер был слегка безумен,суливший бешеный роман.Он пригласил её на ужин,ну, а потом – к себе домой…Она была ему послушна,хоть видела его впервой.…Рекой лилось киндзмараули…Симпатий вспыхнувшая властьвелела, чтоб они нырнулив соитья пагубную страсть…Но не случилось. Их несходствобезумья снизило поток……Она играла в благородство,а он был признанный ходок.Она хотела светской дружбы,бесед о таинстве стихов…Ему другое было нужно —альков, и без обиняков…Он видел в ней шальную самку,и не скрывал свой интерес,и не хотел играть в обманкуи сразу вёл упрямо в секс.Атака поцелуев долгихсклонила к близости почти…Но спрятанное чувство долгаеё заставило уйти.Она была замужней дамойс набором вычурных манер,считая, что так сразу, прямонельзя бросаться в адюльтер.И убеждала бонвивана,что секс с ней нанесёт, ей-ей,его душе такую рану,что проклянёт он близость с ней.Его природное беспутствотут возмутилось вихрем бурь…Провинциальное занудствоего взбесило, словно дурь.Он высмеять решил занудусолёной шуткой площадной,представ попутно на минутукак греховодник записной.Черкнул прикольное условьеей на e-mail, почти картель:«Ты дай мне справку о здоровьепред тем, как лечь со мной в постель,раз ты призналась мне невольно,что мне от близости с тобойневыносимо будет больно,и я замучусь, как больной…»Он ждал ответа, как обратку:мол, и тебе бы, дуралей,мне предоставить надо справку,что со здоровьем всё о’кей…На этот пас крутого стёбаон и рассчитывал в душе,но победила просто злобана столь фривольном кураже.Подначка крепкого посолабыла не понята мадам,ибо прикол на грани фолабыл явно ей не по зубам.Сегодня модно оскорбляться,и вот уже прикольный стёбстать может верхом святотатства,как будто в каждом спрятан поп.И вспыхнул гнев провинциалкибазарной склочностью словесв безудержности перепалки,словно в неё вселился бес.Он попытался было ловкостихами женский гнев унять,но эта милая уловкане повернула ссору вспять.Она на грубость нарывалась,несла такое, ё-моё,такую гнусь, такую гадость,что стыдно было за неё.Ему, конечно, было жалкоеё, глупышку, но потомон понял, что пора на свалкуотправить этот весь дурдом.Их эсэмэсками азартнонедолгий завершился бал…Всё начиналось так занятно,и так уродлив был финал.Ведь зарекался не однажды:с провинциалками – ни-ни,они воспитаны неважнои дурновкусию верны.А вкусом обладать хорошимво взглядах, навыках, во всём —важней, нужней и даже больше,чем обладать большим умом.Провинциальные же нравы —обычно скучный моветон,заметный, словно оттиск травмы,возникшей века испокон.Превратно понимая блага,они всегда держали курс,как на огни универмага —отнюдь не на высокий вкус.Конечно, стёба дерзкий выпадобидчив, груб, лукав и зол,рисковый, как издёвки выверт,но обалденный, как прикол,увы, не оценённый дамой —а зря! – прикол предполагалне ссору в стиле мелодрамы,а шанс ответа наповал…Был пошлому скандалу близокмотив разрыва напрочь, вдрызг…Лишь память бередил, как призрак,как отблеск тайны одалисок,её губ натиск и изыск…Он не корил себя нисколько,что вляпался, как в анекдот…И всё ж в душе саднило горькоза столь нелепейший исход.Его прикол был тем посылом,что пустошь будней заполняли вывертом своим постылымсмирял тоски девятый вал.Ему банально было скучно,и, дабы скуку укротить,он случай приспособил ушловзбодрить самца святую прыть.Хотя, коль уж признаться честно,избыв корректности елей,когда столь двое несовместны,разрыв – чем раньше, тем верней.Он мог свалиться в штопор секса,их разделял один шажокот жадной прихоти рефлекса,но Бог, как видно, уберёг.Да, уберёг от самоедства,от неминуемой тоски,когда душа взыскует средствоне распадаться на куски,когда, как прежде, невозможновозлюбленной в глаза смотреть,когда двойной игры негожейневыносима кривды клеть,когда как будто смутно слышишьукор единственной своейи прочь бежишь по воле свышеот самой гнусной из затей…Похоже, есть промысел Божий,он и спасает в миг, когдав безвременье и в бездорожьеслепая близится беда;он бережёт от искушенья,смиряет вожделенья шквал,готовый враз, без промедленья,в секс броситься, как в карнавал;он словно повернёт сознанье,на похоти поставив крест,как будто чувствует заранезаснувшей душеньки протест.И вот свалившемуся в штопордаётся выход из пике,чтобы блудливой плоти шёпотуж не держал на поводкеи с грешною душою чтобы,как с незабвенною зазнобой,не оказаться в тупике.