Беглянка

Шум воды. Тонкий запах соли, перемежающийся сладким привкусом гниющей рыбы и водорослей. Крики чаек.

Значит, я на корабле.

Бум-бум-бум!

Я страдальчески сморщилась – стук каблуков кого-то тяжёлого, проходившего за стенкой, болезненно отдавался в голове.

- С пробуждением, Зоя.

Замерев, принялась с подозрением копаться в памяти – голос производил впечатление смутно знакомого, хотя я никак не могла вспомнить к кому он относился.

Поняв, что вспомнить не удаётся, обречённо открыла глаза. Как-то последнее время пробуждение означало прибытие новой доли проблем.

Беглый осмотр выявил следующее: корабль, на котором я находилась, был либо очень большим, либо – мне «повезло» выжить капитана корабля из его комнаты: чего стоил один балдахин над кроватью!

Хотя все вещи, находившиеся в комнате, были исключительно практичны: несколько подсвечников, прибитых к стенам и закрытых дорогущими стеклянными колпаками; маленький полукруглый столик – прикрученный к стене и кресло, на котором сидел мужчина.

Старый, но не дряхлый. Седой, скорее худой, чем измождённый. Уставший: круги под глазами ясно показывали, что последние несколько ночей он спал мало и плохо.

Пока я собиралась с вопросом, мужчина продолжил говорить:

- Судя по твоему подозрительному взгляду, ты не помнишь как меня зовут. – он чуть улыбнулся, - Это вполне простительно, ведь нас не представляли друг другу. Я - Давлат-баши, посол, представляющий интересы басилевса и Южной империи в северных землях, и, заодно, твой опекун.

В некотором ошеломлении я продолжала смотреть на мужчину. Ладно. То, что он – посол южан я ещё могла поверить: восточный наряд и густой загар подтверждали его слова, но – мой опекун? Я же совершеннолетняя!

- Законы Южной империи признают самостоятельными только вдов. Девочки-сироты находятся на попечении храмов Единого, после чего настоятель обязан подобрать им достойного мужа и дать столько серебряных монет, сколько лет сирота находится под опекой. Интересы всех остальных представляют родственники или опекуны. Но это сейчас не важно. У тебя же есть местное имя?

- Д-да, - чуть заикаясь ответила я.

Проклятая нерешительность! Каждый раз выдаёт моё волнение!

- Это хорошо. – Давлат-баши задумался и начал рассуждать вслух. – Надо будет придумать легенду на случай нападения. К девушке-переводчику у разбойников будет меньше интереса, чем к дочери басилевса.

В комнату заглянула девушка-северянка, одетая по моде Южной империи.

- А, Мариам! Принеси госпоже фруктов. – мельком глянув на вошедшую, сказал мужчина.

Служанка кивнула и закрыла дверь.

- Сейчас поешь и попробуешь ещё поспать. К вечеру местный юз-баши обещал предоставить лодью, – последнее слово южанин выговорил медленно, следя за произношением. – И неизвестно какие там будут условия. В крайнем случае, будем каждую ночь останавливаться и ночевать на берегу – тебе нужен полноценный отдых.

Я попробовала эту новость на вкус… и она мне не понравилась. Задумчиво сморщила нос, пытаясь выделить что конкретно не нравится.

- Нет… - всё ещё находясь в своих мыслях, сказала я. – Вряд ли мне это нужно.

Опекун скептически посмотрел на меня:

- А куда нужно?

- Обратно… - я зажмурилась, в попытке вспомнить название места. – Нет, помню только что нужно, а не название места. – потёрла руками виски и продолжила. – Я была не одна. Значит, подробности можно уточнить у них. Кстати, а где они?

Я по-новому оглядела комнатку, ища следы присутствия других людей. Над головой кто-то опять прошёлся, вбивая каблуки в доски.

- Пожалуй, я предложу подождать, пока память сама не восстановится. Выпало не больше недели, - спокойно начал рассуждать Давлат-баши. – Поскольку упадок сил у тебя случился сразу после посещения императорского дворца, я предполагаю, что твой разум просто испугался великолепия убранства и самого факта общения с императором…

Общения?!!

Резкая боль, как обручем, сдавила виски. Ну и пройдоха этот мужик! Общение, так это у них называется? – Да меня сначала чуть в наложницы действием не превратили!

Напоминание об этом процессе породило странное ощущение – разум возмущался тем, что меня не спросили, а тело… Тело отозвалось сладкой истомой при воспоминании, как жаркие и требовательные мужские ладони гладили меня по груди, животу, бёдрам…

Усилием воли я взяла себя в руки. Если бы это продолжилось до предполагаемого природой конца, я бы здесь не была. Значит, случилось ещё что-то… интересно, а что делали в это время парни? Ведь если…

Зашипев сквозь зубы, я ещё раз зажмурилась. Теперь боль вспыхнула за глазами, и оставалось лишь ждать, когда она пройдёт сама.

Вот почему вспоминать прошедшее так больно?! В голове калейдоскопом мелькали картинки дворца: вот я жую персик, и сладкий сок течёт у меня по руке; вот я стою перед пузатым жрецом Единого, поливающего меня из серебряного кувшина; вот я разглядываю солнечные блики, которые разлетаются во все стороны от зеркальца в виде звезды…