Беглянка

 "Его же не остановить!" — мелькнула мысль и я по-настоящему испугалась. Судорожные попытки оттолкнуть его ни к чему не привели, наоборот, парень поймал мои руки и прижал их к моей же спине:

 — О, моя кошечка хочет поиграть? — утробно, как забавляющийся с добычей зверь, проворчал муж и перехватил мои руки так, чтобы держать их одной левой.

 Правой он рванул ворот на моей рубахе. Тесёмочки кружева лопнули, и Тис тут же впился обжигающим поцелуем в открытую шею.

 От боли и унижения я вскрикнула, что, похоже, только раззадорило парня. Он прижал меня к себе так, что рёбра затрещали, а на глаза навернулись злые слёзы.

 — Отпусти!!

 Мне показалось, что я крикнула, но парень, на миг оторвавшись от груди, которую мучил, глянул на меня безумными глазами и прошептал:

 — Кричи громко, мне нравится. Я поставил купол, так что мы никого не потревожим, — как зверь, с наслаждением лизнул мою щёку и продолжил — Любовь моя, теперь я тебя никогда и никуда не отпущу, — потом улыбнулся: — Красавица—Лисонька...

 Если минуту назад мне казалось, что хуже быть не может, теперь я поняла: стало ещё хуже. От неразделенной страсти, муж сошел с ума и перепутал жену с полюбовницей.

 Что же, тогда я имею право защищаться.

 Расслабившись, чтобы не давать повод Тису использовать силу или дар, я притаилась, пытаясь представить себя сидящей в засаде змеёй. Уловив перемену в моём настроении, муж пытливо заглянул мне в лицо, и, не найдя там никаких следов протеста, расслабился и опять поцеловал меня в губы.

 Точнее — попытался поцеловать. Он, как и прежде, заставил меня открыть рот, чтобы просунуть туда свой язык, на что, собственно, я и рассчитывала. Как только во рту появилось что укусить, я с силой сжала челюсти.

 Рот моментально наполнился кровью. Тис взревел раненым медведем и...

 Судя по тому, что когда снова открыла глаза, у меня по лицу плясали солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, я лежала без сознания часа три. В ушах звенело, а голова раскалывалась от боли.

 Прислушавшись, я пришла к выводу, что рядом со мной никого не было. Уж из людей — точно никого. Решила, что раз мне тепло лежать и вокруг пусто, то и повода вставать у меня нет.

 Через некоторое время головная боль утихла до состояния, что можно было уже поворачивать голову, и я всё осмотрела. Результат меня озадачил:

 Во-первых, я находилась на незнакомой мне поляне.

 Во-вторых, одежда была вся в волчьей шерсти и местами обслюнявлена, как если бы меня хватали пастью.

 В-третьих, рядом со мной в изобилии присутствовали волчьи следы, и не было ни одного человечьего.

 В-четвёртых, пока я всё это разглядывала, появился Серый с моим дорожным мешком в зубах. Мешку я обрадовалась как родному: там на дне, в "девичьем" кошеле должно было быть маленькое зеркальце. Медное — чтобы не разбить в дороге.

 Зеркальце, что удивительно, действительно нашлось, и даже на том месте, куда я его в спешке запихала. Приглядевшись к отражению, вздохнула: показываться на глаза в таком виде нельзя было категорически. И если растрёпанные волосы и разводы грязи на щеках ещё поддавались исправлению, то огромный синяк на скуле — место, куда стукнул оскорблённый в лучших чувствах муж, замаскировать так просто не получится.

 Холодный мокрый нос Серого прошёлся по пострадавшей щеке и обнюхал что-то в районе затылка. Щекотно. Попыталась отодвинуть наглую морду, за что получила попытку вылизать ухо.

 — Отойди, у меня эта щека болит, — пояснила ему.

 Волк, внимательно посмотрев на меня, решительно схватил меня за рукав куртки и мягко и настойчиво потянул в сторону от поляны. Я надеялась, что встать на ноги будет не проблема, однако, оказалось, что даже просто сесть представляет большую трудность. И не последнюю роль в этих трудностях играла раскалывающаяся от боли голова. Тем не менее, волку было всё равно как именно я последую за ним. Понаблюдав за тем, как я медленно и осторожно пытаюсь ползти на четвереньках, Серый вздохнул, подошёл ко мне и, ухватившись за ворот куртки, одним движением забросил меня к себе на спину. Ну, тогда понятно почему моя одежда выглядела словно её жевали.

 Придя к ручью, волк стряхнул меня со спины, а сам отправился с деловым видом кого-то искать. Потом я увидела – лягушку. Принеся это склизкое земноводное, он демонстративно надкусил лапку бедному животному, после чего небрежно уронил в воду. Я ожидала увидеть умирающую лягушку, но в воде она повела себя совершенно по-другому: раз-другой дрыгнула уцелевшими лапками, потом замерла на пару секунд, а потом поплыла как здоровая, к дальнему берегу ручья — подальше от экспериментаторов. Волк выжидательно глядел на меня.

 — Поняла, наглядно объяснил, — призналась я Серому, а потом наклонилась пониже и принялась черпать воду рукой как ковшиком — и пить.

 Сначала я ощутила как заломило от холода руку, потом — зубы. Вода в кринице была просто ледяная! Но потом я заметила, что головная боль постепенно утихает, и, вроде бы стало удобнее улыбаться.