Страница 19 из 65
Ирван, оказывается, без камзола – вылитый Киану Ривз: сухощавая фигура бегуна с широкими плечами, стройной талией и длиннющими ногами, кстати, очень ровными, в отличие от Аниного мужа – кривоногого пивохлёба... И никакого пивного животика, и …(взгляд опустился ниже..) никаких проблем с со-стоянием!.. «Недвижимость», как у большинства «сильных половин» приятельниц и знакомых (сама, бывало, жаловалась за рюмкой чая на бывшего…) вполне такая… движимая, даже очень!.. Анюта отвела глаза и зарделась.
…Платье нашлось сразу – почему-то висящим на двери в комнату, лифчик она той ночью не одевала, а трусики… Анюту бросило в краску, когда она вспомнила КАК именно расставалась с данной деталью туалета!..
- Да-а-а, спишем на фронтовые потери – ехидно прокоментировал проснувшийся мозг. – А раз это была эпохальная битва на любовном фронте, не забудь свои фронтовых сто грамм, и чё-нить сожрать, а то уже под утро, а тебя ветром шатает!..
- Ага, главное, напоследок сожри лимон, нет, два… - Включилось ехидство. – А впрочем, что мелочится – бери, душенька, килограмм – у тебя морда слишком довольная!..
Где-то внутри расплодился здравый смысл, и тоже начал гундеть:
- Довольная, да?! По морде вижу, что довольная – лицом такую лыбу не назову… А предохраняться ты думала? А то через девять месяцев будет тебе какой-нибудь подарочек… на всю жизнь!..
Желудок заорал, перекрывая весь остальной хор:
- Я ЖРАТЬ хочу – иди, корми меня. О последствиях перепихона будешь думать позже, если ещё осталось чем… А ну, встала, оделась и пошла на кухню – там твоя пайка стоит... Бегом, я сказал!..
…Анюта действительно быстро натяула платье и, не оглядываясь, выбралась из комнаты Ирвана. За окнами светало, поэтому, кое-как заставив многострадальные ноги двигаться («Гос-с-споди, наконец-то вместе!» - припомнила Анюта фразу из пошлого анекдота), женщина пришла на кухню. Глянула по сторонам – никого нет (Фу-у-ух! Анюта только сейчас поняла, как она переживала, если бы кто-то увидел её в ТАКОМ виде…), быстро вылила в раковину вино, сполоснула стакан, схватила тарелку, стоящую всю ночь на краю стола, и быстро умелась к себе в комнату.
Прийдя в комнату, Аня хотела сразу же поесть, но взгляд в зеркало в ванной показал, что, если сейчас не заняться внешним видом, её могут испугаться и взрослые мужчины, не говоря уже о впечатлительных женщинах…
Минут через двадцать, отмывшись до скрипа и наложив на лицо увлажняющую маску из своих запасов, женщина наконец-то поела. Желудок обрадованно заурчал, а Анюта стала думать, как, блин, быть с Ирваном.
Слава богу, в прочитанных ей романчиках муссировалась и такая ситуация: практически везде героиня прикидывалась шлангом и тихарилась, как мышь под плинтусом… Типа, не было ничего – ничего не было!..
А Ирван – мужик умный, поймёт сразу, и приставать не будет. Хотя жаль…
- Нет, не жаль, – прикрикнула Анюта на разгулявшееся воображение. – Сны – это только сны… (спросите старичка Юнга…). Один раз можно, тем более мужик стоящий оказался; а если ещё раз – всё, амба, отношение поменяется, и буду я у мужчинки не эксклюзив из другого мира, а грелка постельная, обыкновенная. А грелки обычно используют… Не хо-чу! Тема закрыта!..
Промаявшись в разговорах «с самым умным человеком» до утра, Аня, к тому времени, как слуги начали шуршать по кридору и наводить марафет по дому, была умыта и одета в своё мышиное платье. Не хватало только обычного выражения лица: то похоронно – торжественное, то довольно – умиротворённое сменяли друг друга, даже не пытаясь прийти к чему-то среднему… Да и голова, если честно, побаливала – Анюта периодически морщилась и растирала виски, но толку в этом было мало: это личный прикол её организма – с похмелья даже в буйное студенческое время Аня почти не маялась, зато бессонные ночи (сперва – от экзаменов, потом – и от мужчин…) оставляли после себя мерзкую мигрень. Голова болела не слишком сильно, но постоянно, спорадически напоминая о себе болезненными приступами. Единственным спасением от мигрени был сон, но – куда? Уже больше шести утра – а в семь Аня обычно встаёт… Промаявшись, женщина вспомнила про таблетки в своей сумочке, растолкла две баралгинки, запила водой, поморщилась от мерзкого ощущения лекарства и села ждать эффекта…
***
Когда на часах было семь, Анюта, пробормотав что-то вроде «Перед смертью не надышишься…» и сотворив на лице нечто вроде улыбки, вышла из комнаты.
Привычно здороваясь с персоналом, женщинами примерно лет тридцати – тридцати пяти, увлечённо «канифолившими паркет», и крутя в голове бессмертное «И вам доброе утро!.. И вас туда же!..», Анюта подошла к двери Арисьи и постучала.
Анюта всё ещё была в доме кем-то вроде бабкиной сиделки, хотя Арисья вот уже с неделю передвигалась с тросточкой, то есть всё делала самостоятельно. Следовательно – в Аниной помощи, по сути, не нуждалась… Получив разрешение войти, Анюта повернула ручку и оказалась внутри.
Арисья, кстати, при полном параде, то есть давно уже поднявшаяся и умывшаяся самостоятельно, сидела за столом и увлечённо поедала какую-то сдобу, запивая её чем-то вроде чая. Не отвлекаясь, женщина показала рукой на свободный стул – мол, присоединяйся.
Анюта села напротив, налила себе чая и с упоением вгрызлась в какую-то булочку – желудок, давно переваривший порцию ну, скажем, утренних вкусностей, опять недовольно ворочался и напоминал о себе…