Страница 42 из 100
Но не бегу прочь – так я и вовсе рискую попасться в лапы своим хозяевам. А шанс на то, что мой смотритель останется жив, все-таки есть. Наконец страшные звуки прекращаются, и я настораживаюсь, слыша шаркающие звуки в мою сторону. Человек один, судя по звукам, сильно хромает и, судя по запаху крови, сильно ранен.
- Где ты? – только и шепчу я в пустоту.
В ответ мне вторит только кашель, и удар об стену. Я резко дергаюсь в нужную сторону, и чуть ли не скатываюсь кубарем вниз. Тормозя ногами и руками, еле удерживаюсь, балансируя за счет опоры на стену.
Медленно спускаюсь. Вскоре запах крови становится еще ближе, а тяжелые вздохи прекращаются в попытке сложить слова:
- Уходи… Тебе по коридору прямо, и там дверь…
Качаю головой и двигаюсь ближе к нему. Останавливаюсь около смотрителя и, вытянув руки, медленно опускаюсь, пока ладонь не нашаривает его плечо. Вздрагиваю от того, что ладонь тут же соскальзывает с липкой, разодранной кожи, покрытой какой-то жидкостью. Кровь.
- Ты ранен? – спрашиваю я.
- Не важно… Уходи… - говорит он и вновь кашляет.
- Нет.
Я беру его за руку и, подбадривая, сжимаю ее.
- Я тебя не оставлю, - четко выговариваю я. – Сможешь идти?
Он поднимается с еле слышимым стоном сквозь зубы, а я встаю вместе с ним. Перекидываю его руку через свое плечо.
- Чуть правее… - Говорит он, и я поворачиваюсь. – Молодец. Теперь прямо…
Скажу сразу, далеко не легко нести на себе такого тяжелого человека, да и еще и на голодный желудок, да и еще не видя, куда идти. Но я все продвигаюсь и продвигаюсь прямо, опираясь правой рукой на стену и левой поддерживая того, кого пришла моя очередь спасать. Неожиданно рука нащупывает препятствие впереди.
- Это дверь, - говорит мой сторож и выпутывается из моих рук.
Пара щелчков у меня перед собой, и я могу ощутить свежий запах дождя, а звук ливня усиливается, затмевая любой другой вокруг. Меня ведут вперед, и вскоре я оказываюсь под стеной прохладных капель с небес, которые создают гораздо более звучную симфонию, чем я привыкла слышать внутри.
И тут меня охватывает восторг.
Свобода. Я больше не рабыня. Мне больше не придется отдавать свое тело за кусок еды и цельные конечности, больше не придется бесконечно умирать в той ненавистной камере, ставшей чуть ли не домом, если под этим словом понимать то место, куда раз за разом возвращаешься, где спишь и ешь. А вернее, не ешь.
А главное – мои волосы и одежда вымокли до нитки, и мне хочется плясать под ливнем – наконец-то я ощущаю его нежные прикосновения к исхудалым плечам, его шелест в своих прядях, его вкус в открытом рту… Воспоминания – это лишь кривоватое зеркало этих ощущений, оно никогда не даст всей полноты удовлетворения.
Дождь, как душ, всегда успокаивает… Меня же эти вертикальные водные потоки возносят в прилив блаженства и возбуждения. Я вновь жива. По-настоящему…
- Идем, - говорит мой спаситель, беря меня за талию. - Они не увидят нас из-за тумана, если мы скроемся достаточно быстро.
Туман?
И теперь только я ощущаю, что в воздухе переизбыток влаги, что мои легкие перенасыщены ею. Кожа, стянутая по всему телу, вдруг начинает зудеть – тоже с непривычки к влажному климату.
Кислород. Он повсюду. То химическое вещество, что было мне жизненно необходимо все три года. Страшные, ужасные, устрашающие три года, которые обычному человеку не приснятся даже в самом диком кошмаре. Но, могу предположить, что мне-то они будут сниться каждую ночь и каждую грезу наяву. Я никогда полностью не оправлюсь…
Постойте. Никогда? Отчего появились эти мысли о будущем? Я думала, что похоронила надежду там же, где и похоронила веру в чудо…
Запрокидываю голову вверх. Удары в лицо, и капли, скатывающиеся по щекам. Разве это не чудо?
- Идем, - говорю я.
Мы начинаем двигаться, причем делаем это довольно быстро, учитывая то, что мой спаситель хромает на одну ногу. Проходим какое-то расстояние, после чего он говорит мне:
- Остановись. Мы стоим прямо перед моей машиной, - слышу звук открывающейся дверцы автомобиля. – Давай, я тебе помогу разместиться…
- Подожди еще секундочку.
Шелестит ветер в ушах. Ветер… Разве его нельзя посчитать чудом? Шумит крона деревьев, и по хрупкости звука я понимаю, что сейчас приближается осень. Разве не чудо то, что я слышу это не через панельную стену здания, а вот так вот, вживую, без преград? Что-то пропела птичка… Где-то неподалеку на магистрали пронесся автомобиль, у которого есть направление, путь, своя собственная история пассажиров…
Чудеса повсюду.
Значит, и надежда вновь возвращается ко мне, вместе с верой…
Я нагибаюсь, и мою голову неловко опускают вниз, чтобы я пролезла в машину.
- Осторожней… Да, поднимай ногу… - настраивает меня мой спаситель.
Я выполняю все его указы и в итоге оказываюсь, наконец-таки, на своем сидении. Он наклоняется ко мне, и тепло от его тела будоражит мою кровь и щекочет кожу. Я хочу понять, что он хочет сделать, но все, что мне доступно, это полная неподвижность в ожидании следующих его действий. Звучит звук вытягиваемого ремня, а затем щелчок – оказывается, он пристегивал меня. Затем дверь захлопывается, а через пару секунд открывается другая, слева от меня. Мой сторож садится на водительское сидение, заводит мотор, и мы трогаемся.
Дождь и бег капель по стеклу усиливается, словно помогая нам поскорее скрыться за спасительной завесой.
Это ли не чудо?
Глава 19
Мне помогают доковылять до какого-то частного строения, потом рассказывают, где спальня, и я, не тратя жизненную энергию на раздумья, на ощупь иду к ней. Мой спаситель в это время, судя по звукам, идет в ванную, принимать душ. Я же, обессилев, нашарив выпуклость на двери, поворачиваю ручку и медленно вхожу в комнату, вытянув вперед руки, лишь бы не запнуться за что-нибудь. Тут мои руки натыкаются на что-то гладкое и словно стеклянное, а затем эта опора исчезает, и через секунду слышится звук разбитого хрусталя.