Страница 10 из 43
Стоило только Гупперу погрузиться в смольную черноту, им овладело чувство свободного падения. Глаза упорно утверждали, что ноги его всё еще стоят на твердом камне, но всё его нутро кричало о том, что он летит в бездонную пропасть.
Парень попытался закричать, но страх парализовал каждую мышцу в его тщедушном теле, не дав даже открыть рта.
Мир вокруг стал наливаться невероятно яркими красками: серый камень скал окрасился в изумрудный, небо стало пронзительно-голубого оттенка, а солнце поливало землю алыми, похожими на щупальца гигантского моллюска, лучами. Глаза Гуппера невольно заслезились из-за необычайной яркости окружения, но он не мог их ни закрыть, ни даже просто моргнуть.
Горы, громоздящиеся вокруг, стали медленно таять, стекая изумрудными ручейками вниз. Эти ручейки собирались в небольшие речушки, которые, в свою очередь, стекались в огромный, неудержимый поток, бесновавшийся между горных остовов, смывая всё на своём пути.
Изумрудная волна поднялась до самого неба, загородив от Гуппера танец солнечных лучей и, прежде чем обрушиться на ту маленькую площадку, где стоял обездвиженный паренек, замерла, словно изваяние из титанического драгоценного камня. Гупп беспомощно взирал на неминуемую смерть, готовую смести его в любой момент. Чувство собственной ничтожности и незначительности овладело им, затмив даже ощущение падения. Он ощутил себя маленькой каплей в безграничном океане бессмысленности. Еще одна слезинка скатилась по его щеке, и, как только она сорвалась с подбородка, изумрудная волна рухнула вниз, в одно мгновение погрузим мир в непроглядную тьму, наполненную звуками и голосами.
— Держи его! — донесся из темноты певучий голос. — Надо идти. Стойте!
Раздался топот нескольких пар ног, треск огня, невнятный гомон голосов. Они показались Гупперу знакомыми, словно голоса из далёкого прошлого, из тех дней, когда он был еще глупым несмышленым пареньком, мечтающим только о том, чтобы набить желудок да получить звучное прозвище. Эти воспоминания вызвали у него улыбку.
— Молчите, не слова, — вновь скомандовал мелодичный голос. — Далеко же забрела ты от своего дома.
Гуппер ощутил неприязнь к этому голосу. И хотя им пришлось пережить вместе множество приключений, он так и не смог простить ему…
— Нам не нужна помощь! — продолжал между тем голос. — Скоро выход, будьте готовы.
Тьма вокруг Гуппера дрогнула. Сотня маленьких ярких звездочек расцвело на её непроницаемом полотне. Звезды блистали всё сильнее и ярче, увеличиваясь и набирая силу. Чувство свободного падения, притихшее было в темноте, вернулось. Гуппер летел сквозь непроглядную черноту на встречу растущим огням. Ветер трепал полу его эльфийского плаща и ревел в ушах. Одна из сверкающих звезд отделилась от полотна ночи и стремительно понеслась пареньку навстречу, разрастаясь в бескрайнее море огня.
“Вот и настал мой конец”, — подумал Гуппер, криво усмехаясь в седую бороду. — “Долго же вам пришлось этого ждать.”
И он рухнул в бушующее огненное море, победно хохоча. Чудовищная, обжигающая боль пронзила всё естество Гуппера, обращая последние мгновения его существования в кромешный ад, но он чувство величайшего триумфа полностью поглотило старика. И всё исчезло.
Парень медленно приходил в себя. Чьи-то теплые руки придерживали его голову и пытались всунуть в рот холодное горлышко кожаной фляги с водой.
— Что с ним? — раздался встревоженный девичий голос, в котором Гуппер с трудом узнал голос Энни. — Что с ним случилось?!
Вода полилась по губам парня, стекая ледяными каплями за ворот плаща.
— Коллапс сознания, — голос Полдона звучал скорее раздраженно, чем расстроенно. — Редкость, но случается с вами, смертные. С ним всё будет в порядке.
Несколько капель всё таки попали в горло юноши и он закашлялся, резко согнувшись.
— Не так-то просто сломить человека! — прогрохотал Артист. — Какие бы невзгоды не обрушили на нас жестокие фэйри, мы будем подниматься вновь и вновь!
Гуппер медленно поднял невероятно тяжелые веки и встретился взглядом с большими, необычайно лазурными глазами, которые с интересом наблюдали за ним.
Они принадлежали невысокой и совсем еще юной девочке со светлыми, почти соломенными волосами, торчащими во все стороны под самыми немыслимыми углами. Некоторые пряди были переплетены с тонкими, поросшими зеленым листом, прутьями. Выцветшая пятнистая шкура заменяла её одежду.
Вопреки дикому виду одеяния и прически, её лицо имело очень правильные, тонкие, почти эльфийские черты, хотя до изящного очарования Полдона им было еще далеко.
Взгляд её ясных глаз заворожил Гуппера. Было в них что-то такое, что не давало пареньку ни моргнуть, ни пошевелиться.
— И когда он придет в себя? — голос Фиалки раздался прямо над его ухом. — Эй, Гупп, ты меня слышишь?
Паренек с трудом разлепил губы и выдавил сиплое “дааа”, не отрывая взгляда от двух бездонных озер, взиравших на него с животным интересом.
— Прекрати! — угрожающе зазвенел голос Полдона, и незнакомка моргнула.
С плеч Гуппера словно гора свалилась — прошел паралич, дышать стало легче. Он часто заморгал и огляделся: вся их группа столпилась вокруг. Эльф зло смотрел на незнакомку, выпрямившись во весь свой непостижимый рост. От него прямо-таки веяло силой и опасностью, как тогда, на каменной площадке. Впрочем никто, кроме Гуппера и девочки не обращал на это внимания. Странник и Энни обеспокоенно склонились над пареньком, за ними высилась массивная фигура артиста.
Лицо Гарри привлекло внимание Гуппа — странная бородка, которая украшала мощный подбородок великана, превратилась в заросли, погребая под собой почти половину лица.
— Что с тобой? — спросил Гуппер, пытаясь встать на подгибающиеся ноги.
Густые брови артиста поползли наверх.
— Я в порядке, юный путешественник, — прогремел он, взмахнув своими мускулистыми ручищами. — Ничто не способно побороть моё стремление к свободе…
Видя, что Гупп приходит в себя, Мартин издал вздох облегчения и помог пареньку подняться. Его лицо тоже перетерпело изменения — посерело и осунулось. Жесткая черная щетина неровными пучками покрывала его скулы и подбородок, делая его старше.
— Ты как, Гупп? — спросила Энни подрагивающим голосом.
Её нижняя губа предательски дрожала, но в остальном она выглядела спокойной.
— Я в порядке, — Гуппер попытался высвободиться из рук странника, но колени подогнулись, и ему пришлось опереться на заботливо подставленную руку. — Да что со всеми вами?! Подумаешь, на мгновение закружилась голова! Чего вы все скачите вокруг меня? И кто это?
Его палец указал на незнакомку, которая вновь с любопытством смотрела на происходящее, по птичьи склонив голову на бок.
— Ты ничего не помнишь? — спросил в наступившей тишине Мартин
— Что не помню? — удивленно переспросил Гупп.
— Наш путь по грани реальности! Ночевку на туманном перевале! — голос Энни звучал тоньше обычного. — Как Гарри потерялся в потоке! Как мы встретили Триви, как они подрались с Полдоном, как мы пересекли корень великого северного древа, как мы…
Узкая белая ладонь с изящными пальцами легла на подрагивающее плечо девушки.
— Не надо, смертная, — голос эльфа звучал тихо, даже мягко. — Он не помнит этого. Пути фэйри закрыты для его разума.
Гуппер удивленно переводил взгляд с Фиалки на Полдона и обратно, пытаясь понять, о чем они там толкуют, но ни одно из перечисленных девушкой событий не будили никаких воспоминаний.
— Но… как... - Энни отступила на несколько шагов назад и принялась вытирать рукавом выступившие слезы. — Это же почти месяц жизни…
— Не переживай, цветок моей души. — прогремел оглушающий бас артиста. — Мы освежим его память нашими рассказами! Нет лучшего способа скоротать ночь у огня, чем замечательная история, рассказанная благодарному слушателю.
Незнакомая Гупперу девочка звонко рассмеялась и принялась стремительно носиться вокруг путешественников. На мгновение лицо Полдона скривилось в гримасу.
— Нам пора двигаться дальше, — сказал он, поправляя свои кошели и вновь невесть откуда взявшуюся поблескивающую металлом палку. — Иначе Дина потащит нас силой.
Мартин устало вздохнул и забрал у ничего не понимающего Гуппера походный мешок.
— Идем, приятель, разберемся со всем по дороге.
Гупп хотел было спросить у него, что здесь вообще происходит, но готовые сорваться с языка слова остановило утробное урчание, донёсшееся из его живота.
— Ну, ты хотя бы остался верен себе, — с улыбкой сказал Мартин.
Фиалка тихонько захихикала, вытерла раскрасневшееся лицо и поспешила следом за удаляющимся эльфом. Не успел Гупп сделать и шагу, как мощные руки артиста оторвали его от земли и усадили на мощную шею.
— Давай я поведаю тебе, как наша бесстрашная группа прошла невероятно опасными путями эльфов, — прогремел Гарри, бодро шагая вперед, словно Гуппер был невесомой пушинкой.
Мерно покачиваясь на широких плечах великана и слушая о невероятных приключениях, которые им всем пришлось пережить по ту сторону плаща эльфа, Гуппер растерянно смотрел на шагающих впереди друзей и попутчиков.
Их путь пролегал через пологие холмы, покрытые буреющей травой и редкими рощицами. Осень уже прошлась тут своей желтой кистью, смазав яркие краски и затянув небосвод низкими облаками. Оглянувшись назад, паренек увидел далекие горные вершины, подернутые серой дымкой. Он протёр свои глаза, но горный хребет всё так же высился на самом горизонте.
— Как мы спустились с гор? — удивленно спросил он у болтающего без умолку артиста.
— Ты совсем не слушаешь меня, — обиженно загудел Гарри, — я ведь тебе и рассказываю про наш путь…
— Но мы же всего несколько мгновений назад были на каменной площадке.
Гарри умолк на несколько мгновений, а потом тихо сказал:
— Это было двадцать пять ночей назад.
Гуппер охнул и умолк, пытаясь осознать свалившуюся на него новость, позволив артисту продолжить свой вдохновенный рассказ.
Двадцать пять дней! Почти целый лунный цикл пропал из памяти. От этих мыслей у Гуппера похолодело внутри и даже неуёмный желудок замолк на несколько мгновений. Что было с ним, что он видел, что он ел? Почему он ничего не помнил? Почему Энни все помнила? Неужели он хуже девчонки?
Гуппер всё больше и больше утопал в водовороте появляющихся вопросов. Кто эта новая девчонка с лазурными глазами? Почему у Гарри выросла такая большая борода? Почему странник выглядит таким измученным и уставшим?
Среди бесконечной пучины пугающей неизвестности парень наткнулся на мысль, которая заставила его вскрикнуть от ужаса. А вдруг он уже заработал прозвище и не помнит его? А вдруг это прозвище ужасно и унизительно, как было у рыжего пацана из соседнего двора, упавшего лицом в коровью лепеху на глазах у целой толпы ребят. Его так и прозвали — Боб Коровья лепёха!
— Гарри, Гарри! — вскрикнул он, испуганно заерзав. — А я не получил никакого прозвища?
Артист пожал плечами, чуть не сбросив паренька на землю.
— Вроде нет, — ответил он, — не было такого…
Камень, свалившийся с души Гуппера был не меньше тех гор, что медленно таяли за их спинами.
Они шли, пока солнце нависло над линией горизонта, бросив на уставшую за день землю косые закатные лучи, которые уже не спасали от пробирающего до костей холода. Зарядил мерзкий пакостливо накрапывающий дождь, скорее раздражая, чем доставляя неудобство.
Идущий впереди всех Полдон указал на рощицу, что украшала вершину очередного холма и сказал:
— Заночуем там.
В ответ ему прозвучали усталые вздохи и радостный смех дикарки, которая за весь путь не произнесла ни единого слова. Гуппер, который таки слез с плеч тучного артиста и половину пути проделал на своих двоих, даже немного повеселел от мысли, что скоро он сможет согреться и набить желудок.
Последние несколько сотен метров путешественники проделали в полнейшей тишине, прерываемой только тяжелым дыханием да звуком шагов. Даже Гарри, не умолкавший ни на мгновение в течении этого дня, тихо пыхтел в свою разросшуюся бороду.
Рощица встретила их скрипом веток и уханьем совы. Эльф замер у самого первого дерева и жестом остановил остальных. Гуппера поразила эта невероятная согласованность, с которой все в группе неподвижно застыли. Все, кроме девочки в пятнистой шкуре, которая, весело подпрыгивая, скакала среди деревьев.
Полдон что-то беззвучно шептал дереву, напряженно вглядываясь в застывшие впереди тени.
— Какой же ты трус, остроухий, — звонко крикнула дикарка, обнаружив неожиданно сильный и глубокий голос. — Эта роща свободна, хозяин давно покинул её. Только слабый след остался.
Гуппер заметил, как Полдон скривился от злости, но тут же успокоился и махнул остальным.
— Заходим. Впереди на поляне есть несколько крупных камней. Они укроют нас от ветра и дождя.
Странник кивнул и все, за исключением Гуппера и дикарки, устремились вперед. Паренек бросил на девочку опасливый взгляд и тоже поспешил за остальными.
Как и говорил эльф, на самой вершине холма деревья расступались, открывая затянутому тучами небу аккуратную полянку, шагов двадцати величиной. На полянке, отбрасывая мрачную тень, возвышалась странная пирамида, сложенная из гладких, словно речная галька, но крупных, как скальные выступы, камней.
Гуппер невольно засмотрелся на это удивительное сооружение. Каменная кладка была большой редкостью в селении, храм Старших и Большой Дом тетки Марты были выложены обработанными каменными глыбами, но эта пирамида высотой чуть более двенадцати локтей притягивала взгляд.
Тусклый свет уходящего солнца, с трудом пробивающийся через многослойное одеяло облаков, окрасил каменные кругляши в бледный белый цвет, отчего Гупперу казалось, что сооружение освещает всю поляну.
Его размышления прервал сердитый голос Фиалки.
— И чего ты замер, простофиля! — она взирала на него из под нахмуренных бровей, сжимая охапку веток в руках. — Надо развести костер, приготовить еду, подготовить площадку для ночевки! Ты так и будешь стоять тут разинув рот или поможешь нам?
Парень хотел было возмутиться, но передумал, заметив, что и странник, и артист, ползали по площадке у кургана, очищая место. Полдон водил руками и что-то распевал, стоя лицом к каменной пирамиде, а дикарка носилась вокруг, подбирая маленькие веточки.
— Я просто засмотрелся на это, — Гупп ткнул рукой в белеющие камни сооружения.
Энни бросила короткий взгляд на пирамиду и презрительно фыркнула.
— Подумаешь…
Она впихнула Гупперу полную охапку веток и поспешила к Мартину, который принялся выкапывать небольшую ямку в центре расчищенной площадки. Пареньку ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, удивляясь перемене, которая произошла с его подругой детства, всегда веселой, любознательной и надоедливой.
Гупп сложил ветки около углубления в земле и огляделся. Мартин копался в походном мешке, выуживая оттуда всё необходимое для готовки, Гарри мастерил простенький навес, вбив длинные палки между камней пирамиды и растянув между ними свой плащ.
— Поторопись, смертный, — сказал Полдон, оторвавшись от нашептывания камням, — солнце почти село.
Гарри громогласно чертыхнулся и принялся закреплять плащ еще усерднее.
— Иди, Гарри, — сказала Энни, подойдя к великану. — Я закончу.
Артист кивнул и засеменил к ближайшим деревьям.
— Надеюсь, твоя фляга полна, — бросил он, проходя мимо Мартина. — Не хочется вновь замереть на всю ночь.
— Я могу! — раздался радостный голос незаметно подкравшейся дикарки!
Эльф, странник и артист единодушно выкрикнули нет, вызвав у девочки лишь приступ хохота.
— Я сам всё сделаю, — сказал Мартин, откладывая мешок в сторону, зря что ли всю дорогу терпел. Иди, я сейчас.
Гарри кивнул и скрылся за деревьями. Мартин налил в походный котелок воды из кожаной фляги и поднял голову.
— Чего стоишь, Гупп? — спросил он, заметив замершего паренька. — Разведи костер.
Гуппер кивнул и принялся сооружать из принесенных веток кучку, чем вызвал у Фиалки недовольное фыркание.
— Ты что, совсем всё забыл, простофиля? — сказала она, бросая возиться с навесом и подбегая к пареньку.
Отобрав у растерянного Гуппа ветки, она быстро накидала в вырытую яму желтой травы, принесенной дикаркой, и соорудила сверху из веток подобие шалаша. Щелкнуло невесть откуда взявшееся в её руках маленькое огниво, и тонкая струйка дыма взвилась к плачущим небесам. Пламя сначала нехотя, а потом всё быстрее принялось весело трещать, перепрыгивая с травы на ветки и взбираясь выше.
— Ничего, ты всё вспомнишь, — сказал Мартин, закрепив котелок над костром и похлопав Гуппера по плечу.
Последний солнечный луч, соскользнув с самого верхнего камня пирамиды, покинул поляну, позволив сумеркам набрать силу и укутать рощу тьмой.
В тот же миг из-за деревьев, за которыми скрылся Гарри, раздался сдавленный хрип и скрежет, словно кто-то пытался сгрызть камень.
— Пора, — радостно вскрикнула притихшая дикарка и побежала в сторону источника звуков.
— Стой! — крикнул странник и бросился следом, уронив все приготовленные для ужина кульки и мешочки.
Энни проводила их взглядом и, покачав головой, вернулась к навесу. Полдон, прекратив свои приглушенные песнопения камням, подошел к костру и устало опустился на землю.
Гуппер растерянно стоял около закипающего котелка и пытался справиться с подступающими слезами. Ощущение собственной беспомощности и бесполезности обрушилось на него сильнее, чем когда либо. То приключение, которое было начисто стерто из его памяти, изменило всех, и больше всего Фиалку. Глядя на то, как она растягивает второй плащ, он понял, что ему не угнаться за этой малявкой, которая еще так недавно как привязанная ходила за ним по пятам.
Желудок Гуппера призывно зарычал, напомнив пареньку, что у него во рту крошки не было целый день, а может, и больше. Сбросив оцепенение, он присел около разбросанных странником припасов и стал собирать их.
Молния, на мгновение ослепив и оглушив всех присутствующих, упала среди деревьев. За ней последовала вторая и третья, самая яркая и оглушающая. Гуппер выпустил собранные мешочки из рук и зажал уши, спасаясь от невыносимого грохота. Он ждал еще вспышек, но их больше не последовало. Всё так же трещали сыроватые ветки в костре, Энни продолжала возиться с навесом, а Полдон, с отсутствующим лицом, открыл один из своих кошелей и выудил оттуда изрядно похудевший сверток листьев.
Гупп никогда не отличался кулинарными способностями, но как и любой мальчишка в селении, обожал печь картофельные клубни на углях и поджаривать кусочки мяса над костром. Еще когда тётка Марта ловила его за воровством печенья или сладких лепешек, Гуппера заставляли помогать по кухне. Это было одно из самых тяжелых наказаний во всем селении, хотя возможность наесться украдкой всякой всячины немного смягчала его суровость. Кто бы мог подумать, что этот опыт пригодится Гупперу в будущем.
Припомнив все свои кухонные заключения, паренек приступил к приготовлению ужина, чтобы обрести хоть какую-то полезность в глазах изменившихся спутников.
Когда вернулся Мартин в сопровождении весело подпрыгивающей дикарки и неожиданно мрачного Гарри, похлебка в котелке начала закипать и дразнить пустые желудки аппетитным ароматом.
При виде еды не в меру бородатое лицо артиста просветлело.
— Вот это дело, — прогремел он, потирая свои огромные ладони. — Голос Свободы звучит чище, когда желудок набит.
Все отложили свои дела и собрались около весело потрескивающего огня. Даже Полдон, вяло жующий свою траву, присоединился к ним. Гуппер немного удивился тому, как спокойно Мартин подвинулся в сторону, освобождая для эльфа местечко подле костра.
Разговоры смолкли, сменившись усердным стуком невесть откуда взявшихся грубо выструганных ложек. Все путники усердно работали челюстями, так стремительно опустошая котелок, что Гупперу пришлось поспешно схватиться за свой черпак, чтобы не остаться голодным.
Воцарившееся умиротворение прервал утробный рык, похожий на бурчание желудка. Все сразу посмотрели на Гуппера, от чего паренек подавился кусочком черствого хлеба и закашлялся.
— Гупп, успокой своё чудовище, — весело сказала Фиалка, — а то мне порой кажется, что всех нас съешь.
— Это не я, — пробурчал парнишка, проглотив наконец застрявшую корку.
Рык повторился, и все взгляды обратились к артисту, который довольно поглаживал своё объемное брюшко.
— Не смотрите на меня, — Гарри замотал косматой головой, — эту песню исполняю не я.
Девочка в леопардовой шкуре внезапно принялась хихикать, выронив свою ложку из рук.
Рык повторился вновь. Внутри у Гуппера все сжалось, предчувствуя опасность, таящуюся в этом утробном звуке.
Полдон вскочил на ноги, схватив свою металлическую палку в руки, и замер, напряженно вглядываясь в темноту. Вслед за ним поднялся странник. Хихиканье дикарки перешло в настоящий хохот. Она повалилась на спину и принялась безвольно молотить воздух ногами, захлебываясь истеричным смехом.
— Проклятое животное! — прошипел Полдон, тыча своим странным оружием в беспросветную тьму. — Ты же сказала что хозяин рощи ушел!
— А... это... и не он, — еле выдавила девчонка, кое как переборов очередной приступ хохота.
Мартин схватил ветку, ожидавшую свою очередь на растопку, сунул в огонь и поднял над головой, пытаясь разогнать стену ночи, что окружала их маленький освещенный пяточек.
— Гупп! — крикнул он пареньку. — Хватай Энни и прячьтесь под навесом! Гарри, нужно больше света!
Гуппер медленно поднялся, изо всех сил пытаясь не поддаваться липкому страху, что хотел окутать, обездвижить и подчинить парнишку. Рык, который постепенно превратился в монотонный гул, отдавался в основании его черепа, пуская мерзкие холодные мурашки вдоль позвоночника.
Ухватив подскочившую Фиалку за руку и укрывшись под навесом, парень прижался спиной к холодному камню и с ужасом наблюдал за происходящим. Он видел, как эльф, высоко вскинув руку и пропев несколько странных слов, шагнул в темноту. Спустя несколько мгновений его ладонь засияла, осветив всю поляну и деревья вокруг. Все затихли, пытаясь разглядеть среди теней окружающей их рощи угрозу.
Гул нарастал, став больше похожим на рев исполинского водяного потока. Он перекрыл все иные звуки, и только истеричный хохот дикарки доносился до ушей Гуппера.
Внезапно эльф переменился в лице и, грациозно развернувшись на месте, бросился к костру, гася свой магический свет.
— Это стая! — его голос, словно серебряный меч, пронзил полотно рева. — Ложитесь!
Последний приказ он выкрикивал уже падая на землю. С секундным промедлением за ним последовал и Мартин, бросившись лицом в траву. Но было уже поздно.