Доппельгангер

Наконец, дело было сделано. Мой стон разнесся по всем углам здания.

— Вызываю маму Кристины.

Красное платье взметнулось, меня прожгли два уголька озлобленных глаз.

— Ты не посмеешь!

Но пыль слетела с ладони, даже от моего угасающего дыхания. Песчинки медленно осели на половицах, а из них, в дрожащем, как над раскаленным асфальтом, воздухе, появилась высокая женщина, статная, красивая, очень похожая на Кристину. Такая же собранная, в строгом наряде, с волосами, собранными в пучок.

Она внимательно осмотрела комнату и протянула руки к девушке.

— Доченька! Какая же ты красивая!

Две слезинки скатились по щекам матери, пока она шла к жрице Меконы. Та, в свою очередь, не шевелилась. Взгляд замер в одной точке на полу, кулаки сжаты, только губы кривятся. Но от злости ли?

— Солнышко мое! Почему ты молчишь? – женщина пыталась заглянуть в глаза своей дочери и дотронуться до нее, но не получалось.

Тимур явно переживал за свою любимую. На его лице был весь спектр эмоций от жалости до злости. Кажется, на меня. Неужели в его системе координат – это я поступила плохо?

— Мам? – наконец выдавила из себя Кристина.

— Это я, я, доченька моя любимая! – голос матери дрогнул, — Что же сотворил с тобой твой отец! Какое чудовищное преступление против родной крови!

— Он растил меня, — всхлипнула девушка, — Растил тогда, когда ты меня бросила! Ты просто умерла, оставив меня одну! Как ты могла? Неужели нельзя было лучше подготовиться к родам?

— Ты так жестока!

Не то слово, мы трое просто вытаращили глаза и пытались закрыть рты.

— Это я жестока? – прорвало Кристину, — Нет, это отец был жесток! Отец, от которого меня некому было защитить! От которого нельзя было сбежать, не с кем было сбежать, не к кому! Если не могла подумать об этом, прежде, чем выходить замуж, так будь добра, живи, черт возьми!

Она отдышалась и уже тихим голосом добавила.

— Я убила всех жрецов. Всех до одного. Они хотели убить меня, но я успела раньше. Отец учил бить первой. Теперь буду искать новых. Необходимо. Чтобы Мекона не уничтожила меня. Вот так приходится жить. И может быть, правильно любить тебя, но не получается. Злость и обида сильнее.

По лицу матери текли слезы, она пыталась собраться с духом, дергала рукава туда-сюда и, наконец, не сдержалась.

— Твой отец был добр и ласков. Он ухаживал за мной два года. За это время он не совершил ничего плохого, как понять, что человек плохой, когда он умеет играть? Ты сама одурачила не одного мужчину!

— Они тоже глупцы!

— Может быть. Но позволь добавить, что я готовилась к твоему появлению. Но не смогла подготовиться к тому, что мой любящий муж через минуту после этого вонзит мне нож в сердце. К такому не готовятся. Не смотри так. Ты же понимала в глубине души, что так и было. Слышала разговоры. Я знаю, мне все видно из загробного мира.

Пока все были увлечены беседой, мне пришла в голову идея попытаться сбежать. Связь с матерью Кристины скоро прервется, а дальше неизвестно что произойдет. От ярости она может и меня прибить, за такое потрясение. Планировалось потянуть время, чтобы, где бы они ни были, вернулись родственники Игоря, но их было не видно и не слышно.

Стараясь не шуметь, я перебирала руками и ногами, продвигаясь к кабинету. Там можно было либо выйти на тропинку к реке, а можно было закрыться в тайной комнате. Вторую часть, спрятанную за книжным шкафом, жрица так и не нашла. Но это были планы на крайний случай, оставлять друзей в беде не по мне. Надежда была на кладовку, где лежал мой рюкзак. А в нем пистолеты. Бежать на Кристину с ножом, как стало понятно, не вариант. Тем более что при всем желании бежать у меня не получится.

Дверь поддалась, тихо скрипнув, я сунула руку не глядя, наблюдая за беседующими женщинами, но тут мои пальцы сжала чья-то ладонь. Тут же на лицо легла вторая, закрывая рот, не давая мне вскрикнуть. Сбоку показались светлые локоны и огромные карие глаза.

— Тссс, молчи. – Яна втянула мое измученное тело внутрь и закрылась.

Миша тут, Степанида Сергеевна рядом с ним, внимательно разглядывающая свои ногти...

— Вы почему не спасаете своих родственников? – завизжала я шепотом. – Чего сидите тут?