Доппельгангер

Почему так темно? Вот блин! Меня что, похоронили? Только этого мне не хватало для полного счастья. И шевелиться тяжело. Ну, точно, руки-ноги скованы, вокруг темнота...

— Я жива! – протяжный крик отразился эхом и вернулся ко мне. Разве так должно быть в гробу? Уверена, что нет.

Словно подтверждая мои мысли, резкий свет ударил в глаза. Аж слезы потекли. Кто это? Не могу рассмотреть... Будто растворяется на свету. Игорь – старший? Так я все еще там? Нет... Боковым зрением можно рассмотреть книжный шкаф. Значит, все еще в магазине. Но как?

— Очнулась? – проорал радостно рыжебородый. – Сейчас покормлю! Чего уставилась? Спасал я тебя.

— Но...

— Тихо-тихо, береги силы. Твой герой очнулся, обнаружил, что весь в кровище, но без царапин. А еще, что у него не просто шум в голове, а твои хрипы и стоны. Ну а что делать. Побежал меня искать. К кому еще идти? Башню не видел, но знал где она. Вот и метался там, кричал: «Игорь! Игорь!». Прохожие-то, конечно, решили, что сумасшедший он. Но мои поняли. Я пришел, связь установил, вот и... А потом сюда сразу... А тут вот...—  предводитель невидимых развел руками.

— Не нужно мне от вас ничего. Вдруг вы тут...поцарапаетесь? – я впервые жалела, что не умею вырабатывать яд. Сейчас бы как укусила его. Спаситель нашелся, сначала выгнал на улицу, а потом спас. Рыцарь просто, слов нет!

— Цыц, стрекоза, – гаркнул рыжебородый. От неожиданности рот захлопнулся. Ну, пусть тогда ходит, раз настаивает. Вот раз так ему важно меня лечить, пусть лечит. А я посплю. Сделаю вид, что не от страха молчу, а от того, что отключилась.

Спросить бы, где мой Игорь, но разговаривать с дважды предателем дядей не хотелось. Я мысленно стала звать любимого, но он не отзывался, видимо, связь через какое-то время прерывается. С Тимуром понятно, там храм от меня защиту включил, но тут была надежда, что она останется насовсем. И мы будем, словно киношные влюбленные читать мысли друг друга...

Мечты были такими теплыми, уютными, мягкими. Глаза закрылись, дыхание стало ровнее.

Когда я снова пришла в себя, за окном брезжил рассвет. Живот ныл, попытки посмотреть, что с ним отдавались еще большей болью. Рядом в кресле мой любимый. Лицо осунулось, под глазами черные круги, уснул сидя.

— Зачем ты так мучаешься? Ты же все равно меня не видишь, дурачок...

— А? Что? – парень открыл глаза и попытался сфокусировать зрение, после резкого пробуждения. – Олюшка? Это ты?

— Ты меня слышишь? – шок и радость смешались в душе. Неужели?

— Сейчас! – Игорь поднял вверх указательный палец, призывая меня подождать, — Вот!

На носу парня оказались очки в толстой стеклянной оправе, внутри которой медленно перетекали желеобразные желтые пузырьки.

— Ты меня видишь? – я просто не могла поверить в такое счастье, — Видишь и слышишь?

— Да, я тут покопался в твоем рюкзаке, — Игорь подсел ко мне, — Извини, что пришлось так поступить. Просто хотелось тебя увидеть, а у реки, в том месте, о котором был написан дневник, лежала книга о вот этих предметах. Видимо, именно ее искала Кристина. В общем, там было написано, как увидеть мир в тонкой материи. Пришлось, конечно, немного поварить, пособирать трав, прошерстить аптеки, но в итоге, вуаля!

Он показал на очки и на некое подобие слухового аппарата или гарнитуры.

— Хорошо еще, что я умею пользоваться паяльником! Там, в храме Меконы, кажется, хотели залезть внутрь приборов и понять принцип их работы, а в итоге много что поломали.

— Тебе хорошо меня видно? Сколько пальцев? Что слышишь? Повтори: абырвалгрывдзззз.

— Не смешно, — буркнул Игорь, но улыбнулся. – Слышу хорошо, а вот вижу не очень. Будто в черно-белом телевизоре с помехами. Там контакты отошли, а припой был только...

— Неважно, давай лучше расскажи, сколько мой отдых длится? — Не объяснять же ему, что я плохо понимаю, что он говорит.

— Четыре дня. Мы сначала думали, что ты уже и не очнешься, но потом отвар один заживляющий нашли, плюс канатик соорудили «хирургическая помощь», а еще...

— Четыре дня? – этот крик должны были услышать во всех материях, такой силы был шок, — Точно не четыре часа?

— Не-а. Я вообще не сомневаюсь, каждую секунду запомнил. Ты, главное, скажи что произошло. Это Кристина на тебя напала?

Не совсем правда, но близко к истине.

— Ага, это она.

А что? Не говорить же ему, что я его прикрывала. Там и обида и муки совести и черт знает что еще начнется.

— Найду и убью ее! – кулак Игоря с силой опустился на журнальный столик.

Мы замолчали, задумавшись о будущем. Мы оба были готовы хоть сейчас в бой, но где искать Кристину? Как убить доппельгангера? Как вернуть мою жизнь? Эти вопросы оставались без ответа.

— Чего притихли, молодежь? – веселый рыжеволосый дядюшка громко протопал в комнату с подносом.

— Вас увидели, — буркнула я.

— Так, стрекоза. Ты так себя больше не веди, — начал отчитывать меня Игорь-старший зычным басом, — Я тут вокруг тебя почти неделю скачу, кормлю, пою. Жизнь тебе спас. Не приютил, так извини, у нас там дети. Вот тебе суп, вот чай полезный. Жуй себе, да спасибо говори.

— Не могу молчать! И супом вы меня не купите! За спасение спасибо, но я не просила, к вам бы я по такому вопросу к последнему обратилась. Вы мне не нравитесь. Поете про армию, про то, что в бой идете, а сами подростка напугались. Стыдно должно быть.

— А мне не стыдно, — спокойно парировал мне рыжебородый, — Не хочу больше сражаться и не буду. Песня – просто песня, чтоб повеселее было. А воевать мы не станем. И так достаточно настрадались.