Тайный ужас короля Гейзы

И вот о чем король Гейза приказал поведать зятю своему великому князю Ростиславу Мстиславовичу. После обычного приветствия король пожаловался, что в последнее время при дворе его произошла череда преступлений, при этом злодея так и не удалось поймать. «Известно мне, что есть у тебя боярин, который оказался очень ловким и удачливым сыщиком. Пришли его мне, зять мой и друг, а я его награжу, если удастся ему поймать преступника, неуловимого для моих людей. Я бы не обращался к тебе с этой пустяковой просьбой, если бы не чувствовал, что всё происходящее угрожает моей жизни и будущему моих детей».

– И это всё? – зачем-то спросил Хотен.

– Нет. В конце еще привет и добрые пожелания от королевы Евфросинии Мстиславовны.

– Там нет ничего об убийствах… или обо мне?

– Нет, посол, – усмехнулся Марко. – Хоть наша королева весьма умна, не в пример своим фрейлинам, однако о тебе ничего не велела говорить своему брату великому князю. 

– Что такое хрелина? Второй раз уже слышу это непонятное слово…

– Да, с этими немецкими и франкскими словами ты еще намучишься, друг ты мой русич…  Фрейлина, фрей-ли-на… Это всего лишь знатная боярыня, прислуживающая королеве. Вообще же, наш двор построен по франкскому образцу, перенятому германским цезарем, и тебе придется разобраться с придворными чинами, а затем запомнить тех вельмож, кто эту службу при дворе короля Гейзы сейчас несут.

– Дорога у нас долгая… На всё времени хватит. Ты лучше расскажи о злодеяниях, которые заставили вашего короля опасаться за собственную жизнь.

Марко помолчал. Слышнее стал гул копыт идущей мерной рысью за спинами собеседников маленькой дружины. Наконец, Марко произнес нехотя:

– Вот именно о самих злодеяниях король Гейза (да будут вечны его дни!) приказал тебе не говорить. Ано!

– И почему бы это? – не сдержал языка Хотен.

– Мне, знаешь ли, милостивый король о таких вещах не докладывает, – снова усмехнулся Марко, теперь совсем невесело. – Однако можно догадаться, что хочет сам, из первых уст, тебе рассказать.

Хотен проворчал сквозь зубы короткое ругательство. Потом осведомился весомо, будто власть имеющий:

– Желаешь ли ты, посол, чтобы я исполнил поручение твоего короля?

Марко поспешно кивнул. Хотен присмотрелся к нему подозрительно: он уже сталкивался с тем, что у тех же болгар кивок и качание головой означают как раз противоположное принятому у всех прочих людей.

– Скажи словом, будь добр… Так желаешь, чтобы я справился?

– Желаю, желаю…

– Вот и хорошо, посол… Теперь скажи, согласен ли ты, что преступления раскрываются головой? – тут Хотен легонько постучал пальцем себе по лбу. – Вот этим самым местом?

Мадьярский посол пожал своими узкими плечами. Ответил неохотно:

– У нас сенешалк хватает виновного и приказывает пытать его, пока не сознается. Для чего тут нужна голова, ума не приложу…

– Ты сказал: «виновного»… Однако для того, чтобы найти виновного, когда злодеяние случилось без свидетелей, и нужна голова сыщику. А для того, чтобы этот вот котел у меня на плечах вскипел и сварил кашу в срок, мне надо вовремя засыпать в неё пшено… Тебе понятно, друг Марко?

– Допустим…

– Так вот, ничего не рассказывая о том, как убили этих людей, ты мне поведаешь о них самих – в каких чинах служили и что за люди были! А если всё-таки боишься нарушить приказ своего короля, расскажи мне о главных вельможах королевского двора, о боярах ваших. Сего король тебе отнюдь не воспрещал – я ведь правильно понял?

– Ано, – кивнул снова Марко. – Да, то есть. Дай, впрочем, сообразить… Ладно, о дворе я расскажу.

 «А быстро соображает», – отметил Хотен и навострил уши. Уже и то приятно ему было, что муть перед глазами рассеялась, и в голове прояснилось.

– Начну, пожалуй, с семьи нашего короля, потому что его кровные родственники стоят у нас выше любого вельможи. Супруга его величества, королева наша Фрузцина, как тебе уже ведомо, твоя землячка, сестра твоего великого князя…

Хотел было знаменитый киевский сыщик возразить, да прикусил язык. Какое дело мадьярам до того, что великий князь, как и прославленный его брат Изяслав, родился от шведской королевны Христины, а Ефросинья Мстиславовна – от второй жены Мстислава Великого, дочери новгородского посадника Любавы, которую многие в Киеве считали безродной?

  – …ровесница своего венценосного мужа, который вступил в золотой возраст между молодостью и зрелостью, ему чуть за тридцать лет. О ней рассказывать не буду, ты с нею обязательно познакомишься. И сам понимаешь, что для женщины возраст нашей королевы не такой счастливый, как для мужчины. Далее идет Иштван, наследный принц, и уже десять лет, как он считается соправителем отца. Ему четырнадцать лет. Паренек крепкий, властолюбивый. Бела – его младший брат, на год всего младше он Иштвана. Он более открытый, веселый, принц Бела. И мне кажется, что… Как это? Ано, он более способный…

– К чему способный?

– Ко всему способный. Да! – хищно усмехнулся мадьярский посол. – Оба брата знают, что в возрасте младшего, Белы, их отец уже правил королевством. А если не знают, найдутся вельможи или попы, которые не постесняются подсказать. Если раньше им не скажут об этом их воспитатели.

– Хорошо. То есть для меня собственно ничего хорошего…  Значит, они старшие среди детей Гейзы Беловича и Евфросинии Мстиславовны?

– Нет. Из оставшихся в живых детей, старшая – принцесса Эржебет, по-нашему Елизавета. Ей уже полных шестнадцать, а замуж вышла только что, и полугода не минуло…