Страница 58 из 90
– Дозволь, милостивый король, мне окончательно сбросить маску корабельного мастера! Закрой намертво ворота крепости, вызови для охраны своих половцев или печенегов и позволь мне допросить по воле моей всех, кто был здесь вчера… За исключением, конечно же, королевской семьи. Мне нужна будет помощь сенешалка Карлуса и его славный палач Миклош со всеми орудиями и огнем, разведенным для пытки раскаленными щипцами. Чтобы напугать только, ведь я, тебе сие известно, избегаю применять пытки на допросах… За день, от силы – за сутки я выявлю убийцу.
И Хотен поклонился.
– А почему ты так уверен в успехе? – медленно произнес король, скривился и поменял полотенце. Ложницею снова прошла волна уксусного духа.
– Мы только что, сенешалк Карлус и я, допросили всех… ну, скажем так, большинство из тех, кто вызвали у нас наибольшее подозрение. Это те, кто оказался у трупа полностью одетым. Прежде всего, вельможи, игравшие в кости, кстати, с ними и Чаба был. Это воевода Аверин, ишпан глашатаев Дьёрдь, печатник Славко и новый камерарий…, как его… Ага, Вилхелм. Аверину принадлежат продранные перчатки, найденные во дворе. Нет сомнения, что именно в них спустился вниз убийца на веревке от колокола, свисавшей до самой земли. Надо еще, впрочем, узнать, кто её прицепил к колоколу…
– Пропусти… Ох, моя голова!
– Аверин заявил, что его перчатки пропали еще на пиру. И грубо отказался показать нам ладони. Однако именно он не мог быть убийцей, если принять, что и первое покушение на Чабу совершил тот же злодей. Ведь первый раз убийца предстал перед Чабой, переодетый женщиной. Аверин же слишком высок, у него острая бородка и усы. К сожалению, все остальные игроки остаются под подозрением, потому что, закончив игру, каждый из них на некоторое время оставался один. Полностью одет был и пришедший позднее братец Жак, однако его подозревать бессмысленно. Равно как и Марко, пришедшего, когда все уже сбежались к трупу… Всё, всё переводи!
– Ну и что, посол?
– А то! …Прошу прощения у милостивого короля. Итак, есть трое вельмож, с которых теперь нужно не спускать глаз. Если бы на страже у выхода из дворца стоял не глупый Дылда, я бы уже знал, возможно, кто из трех нам соврал. Но и теперь…
– Дылду я прощать больше не буду. В бою он неплох, но в мирное время пусть отныне возится внизу, в свинарнике. Продолжай.
– Если нам с господином сенешалком удастся поговорить со всеми, кто сейчас в крепости, и если нашим собеседникам придется отвечать на наши вопросы искренне, то есть только правду, я установлю, кто из подозреваемых в каком месте пребывал, когда ограблен был камерарий и когда палатина в первый раз… когда едва не сбросили в пропасть. И не так уж много воды утекло и с тех пор, как были убиты начальник перевозчиков и его люди, чтобы не попробовать и здесь. Не надеясь на память, главное из ответов я буду записывать, а потом сравнивать записи… Вот так записывать.
И он порылся за пазухой и вытащил давешнюю трубочку бересты, развернул, уставился на запись «КОНЮШИЙ АВЕРИНЪ» и, пожав плечами, показал её королю.
– Не верится мне, что письмо схизматиков имеет такую волшебную силу, что укажет на убийцу, – произнес король. – Есть ли у тебя еще что сказать, посол?
– Есть, – Хотен стиснул зубы, помолчал и заставил себя продолжить. – Конечно же, есть, как не быть… Второй раз переодетый бабой мужик не смог бы заманить почтенного Чабу, ибо хоть тот и жаден был до женского полу, но не последний же дурак. Следовательно, убийца написал ему грамотку от имени какой-то женки и положил на кровать или, что вероятнее, сунул под дверь…
– Так не пойдет, – покачал головой сенешалк. – Эпистола отпадает.
– Почему?
– Покойный Чаба не умел читать.
– Старый, испытанный мадьярский рубака, – кивнул король. – Чуть ли не с младенчества в седле. Зачем ему эти буковки?
– Да, и на теле покойного грамотки не было… Значит, Чабе назначила встречу на колокольне настоящая женка, вот только вместо неё пришел убийца, который, как только увидел старика на площадке, сразу же, не говоря худого слова, сбросил его вниз. Тот успел выхватить кинжал, однако упустил на пол в борьбе… Женка могла и не знать о заговоре, ей сказали, что хотят подшутить над стариком. Её можно разыскать, и уже через неё выйти на убийцу.
– Всё у тебя?
Хотен кивнул: во рту у него внезапно пересохло.
– Теперь слушайте мое решение. Насчет охраны я согласен. Это о том, чтобы к каждому приставить, о коих посол говорил. Допрашивать придворных я не позволю. Разыскивайте по-иному. А потому не позволю, что не к лицу мне, королю Венгрии, бояться убийцы. Разрешить вам допрашивать всех подряд – это сознаться пред всем двором в страхе, мною испытанном. Перед тобою, посол, я страха не таил, как перед лекарем не скрываем мы того, что никогда не станем обнажать на людях. Тебе, посол, не разрешаю лично охранять меня: найдется кому. Ты ищи убийцу, а для сего придумай иные способы. Если такой умный. И вовсе я не намерен задерживать вас дольше.
Уже в переходе сенешалк удержал Марко за рукав и принялся втолковывать, поглядывая сочувственно на Хотена.
– Переводи! – рыкнул Хотен, когда сенешалк замолчал.
– Немец говорит, что Чаба не стал бы возиться с простой бабой, со служанкой или портомойницей. Он свихнулся именно на знатных женках, всё толковал, что перемилует всех фрейлин. Имей это в виду. И еще он советует быть осторожнее с той дурнушкой-фрейлиной, с Лизбет.
– Наградит дурной болезнью? – буркнул сыщик. Было ему тогда не до задорной Лизки.