Страница 32 из 41
Счастливое буйство их фантазии вызывало восхищение. При этом не было ни малейшего сомнения, что они все это осуществят, хотя современному человеку такое может показаться невозможным. Народ, который способен относиться к любым сюрпризам судьбы как к игре, едва ли станет расстраиваться, если что-то не получится. Ведь всегда можно придумать взамен что-то другое, еще и поинтереснее!
Винс видел, куда направились слетевшие вниз друзья. Разумнее всего было просто вернуться на станцию. Они с Медеей так и сделали. Их сопровождало несколько сотен вдохновлённого окрылённого народа. Конечно, никто из них совсем не ожидал увидеть свинство и погром на перроне вокзальчика. Впрочем, и Диорей с диарийцами не ожидали такой мощной волны народного возмущения.
Диорей возглавил бегство в вагон. Он нервно дёргал ручку двери, но та сначала не поддавалась, а потом наоборот сломалась и выскочила, угодив Диорею прямо в лоб. Он рухнул на спину. Хорошо, что за ним уже теснились его преданные последователи, и он свалился на кучу-малу.
Смех народа оказался еще страшнее его гнева. Все смеялись громко, со смаком, и это страшно унижало пророка Диорея с его тонкой душевной организацией. Даже бабуля ста двадцати лет смеялась, придерживая зубы, чтоб не выпали.
Лёпа смотрел на бедолаг с состраданием, Медея злорадно ухмылялась, а Винс пытался придумать, что делать дальше. Ведь какими бы ни были диарийцы, они их соседи по поезду. Сейчас они, как застигнутые внезапным включением света тараканы, пытались найти любую лазейку. Кто-то пытался втиснуться в зеркальный вагон, кто-то – в совсем разрушенный. Диорей тем временем уже добежал до другого входа в вагон, но побоялся там дёргать ручку.
– Открывайте! – Его прислужники потянули за ручку со всей дури все вместе да так и повалились, а дверь рухнула на них сверху. Мало того, что она была не заперта – разыгравшийся не на шутку Митрофан снял ее с петель и, как ни в чем не бывало, прислонил на место. Митрофан был счастлив: представление удалось. Он гордо выплыл из-за хвоста поезда и раскланялся так, что сразу стало ясно, чьих рук это дело. И это было ещё не всё!
– Внимание! Приготовьтесь к продолжению! – поднял он указательный палец.
И точно: не успел Диорей со своими страдальцами-последователями скрыться в вагоне, как раздались их душераздирающие вопли, а следом страшный грохот… Но довольно! Смеющаяся толпа иногда бывает гораздо хуже, чем гневная.
– Остановитесь! Что же вы делаете! Им плохо, им больно, и это – смешно? – Винченцо эта игра уже совсем не нравилась: он считал низким, когда кто-то унижает других. Да, вышло и вправду смешно, но всему есть разумный предел.
– Есть старая мудрость: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, – попытался оправдаться Митрофан.
– Грош цена этой старой мудрости, если речь идет о злом, унижающем смехе. Может, пора придумать новую мудрость?
– Я уже придумал! – Сула светился не хуже лампочки или фейерверка. – Придумал! Хорошо смеётся тот, кто смеётся для радости всех!
И тут такое началось! Кто-то произносил свои мудрые изречения на местном языке, кто-то – на общегалактическом, и все эти мудрости были милы и очаровательны, как и мечты о применении дельтаплана.
– Хорошо смеётся тот, тот, кто смеётся вместе с Богом! Кто смеётся в самом конце своей плодотворной успешной жизни! В полёте на дельтаплане! Сихарули челиц валодардари!
Всё же, знаете ли, даже этот прекрасный народ может надоесть, если будет предаваться празднословию. К счастью, очень быстро они переключились на своё многоголосое пение – а вот это было действительно высокое искусство. Под прекрасные песни они неспешно убрали все со столов, перестелили скатерти, поставили на место перевернутые лавки, устранили все следы погрома, заново накрыли столы… Тем временем ребята отправились за Лейлой и Аллили с Псиной. Слышали бы вы заботливые советы местных:
– Можно поставить ей нежное сердце барашка: может, станет кудрявая заодно!
– Не-ет! Лучше часы! Ей больше часы подходят. Тик-так – сердечко!
– А давайте моё сердце поставим! Мне оно всё равно не принесло счастья, может, ей послужит на пользу?
– Не-ет, дорогой! У тебя сердце-то ничего, кроме вина, перекачивать не умеет, а ей, наверное, масло нужно качать.
– Ей нужны батарейки, – вступил в разговор Винс. – Простые торсионные батарейки могли бы подойти.
Винс вдруг осознал, что этот народ очень сильно отличается от той цивилизации, которую он знает, как свои пять пальцев. У них не было никаких батареек, потому что было мало сложной техники, они всё делали своими руками. Люди его мира одарены всеми благами цивилизации Галактического Союза, но при этом ужасно встревожены отсутствием своего будущего. Всё благоустроено, но все и предопределено.
Здесь же ты не знаешь, что может произойти в следующую минуту, а главное, если ты захочешь, ты можешь быть хозяином любой своей минуты. Можно создавать будущее прямо здесь и сейчас. Неважно, будет ли этот народ передвигаться на дельтапланах или на космических кораблях – они способны к любой сложнейшей технике относиться легко: да, я не знаю, что это за штука, зато у меня есть мои овцы, дай-ка прокачу их, как орёл, над моими виноградниками! И – ай-ла-ла-лэ, э-э-эй!
У Винса тут же родилась идея: надо пригласить их всем городом в гости. Пусть приедут, посмотрят своим незамутнённым поэтическим взглядом на блага галактической цивилизации и скажут, что об этом думают. Возможно, этот свежий взгляд на вещи поможет немного разрядить излишнюю серьёзность придавленных деловой суетой столичных жителей.
Так или иначе, внезапно возникло много трудностей. Детям одним с ними было не справиться. Их соседями стали теперь и вовсе обозлённые негуманные личности, пощады от которых не жди – это ребята уже поняли.