Страница 31 из 41
В тот момент, когда друзья уже почти подбежали к последнему вагону, на перрон вывалился Диорей, и началось шоу, о котором вы только что узнали. Ребята постарались прижаться к кустарнику на противоположной обочине, чтобы их не обнаружили. Псина тоже сообразил так сделать. Вскоре они уже подобрались с обратной стороны к тому вагону, куда привёл их Псина, и по очереди проникли внутрь. Диорей не выставил там никакой охраны. Он ведь не ожидал такого коварного поворота судьбы.
Псина сразу же обнаружил нужную дверь подсобки и начал её скрести. Она была закрыта, но Митрофан смог её вышибить. При виде безжизненно валяющегося тела Лейлы Аллили едва удержалась от крика. Псина в этот раз даже не лёг ей на грудь, а только топтался в растерянности и скулил. Митрофан подобрал с пола растоптанные батарейки Лейлы. Вероятно, в этом городке, затерявшемся в минувших веках, таких не было и в помине. Но попытаться стоит.
Первым делом Митрофан пронёсся по вагону, чтобы удостовериться, что всё спокойно. Дух Диорея словно испортил весь вагон. Кругом валялась немытая посуда, выданная им вчера вечером с едой. Объедки, лужи, разбросанные вещи – ужас какой-то. У Митрофана и у самого бывало такое в комнате, но сейчас он смотрел на всё это как-то по-другому. Так выглядело место, о котором не заботятся. Впрочем, он недолго размышлял об этом. Почти сразу он заметил, что кто-то тайком шныряет туда-сюда по вагону, и быстро выловил нарушителя спокойствия. Им оказался ушастый заморенный инопланетянин, похожий на лысого кота сфинкса, мало понимавший межгалактический язык – или притворявшийся, что мало понимает. При виде Митрофана он закрылся ручонками, выронив свои вещички, и затрясся.
– Не боись! Как звать? – Митрофан почувствовал себя в роли эдакого батьки-защитника.
– Э-э-э… ик! Кака, – всё ещё до смерти перепугано брякнул ушастик.
– Икака или Иккака? – Митрофан старался говорить с ним мягко, как с малышом.
– Нет! Я Кака!
– Хорошо, хорошо, Якака, – старался успокоить его Митрофан, но Кака дёргался и нервничал все сильнее.
– Да нет! Это я – Кака!
– Ну, не корите себя, с кем не бывает!
– Со мной не бывает! То есть, наоборот! Я – Кака навсегда! И не трогайте меня! Надоели!
– Слышь ты, псих! Я тебя не трогаю! Иди вон, прогуляйся, пока поезд стоит. – Внезапная строгость Митрофана привела Каку в чувство, и он, подхватив пожитки, сиганул в окно.
Митрофан повернулся и успел заметить, как за дверьми исчезла ещё пара любопытствующих мордашек. Он ухмыльнулся и стал играть роль крутого:
– А ну-ка, посмотрим, кто это у нас тут сигает?
Аллили и Ругги как можно аккуратнее обернули тело Лейлы старым одеялом, найденным в том же багажном отсеке, и вынесли ее из вагона в гущу осеннего кустарника. Вернее, выносил её один Ругги – во силища крыльев! Ну, и Псина, конечно же, помогал. Несмотря на то, что в вагоне не было последователей Диорея, находиться там было неразумно. Даже если бы поезд сейчас поехал… ну и пусть уезжает, раз так! Сейчас самое главное – раздобыть для Лейлы батарейки.
– Ругги, дорогой! Мы с Псиной побудем здесь с Лейлой, а ты лети скорее, найди батарейки! – с этими словами Аллили сунула Ругги осколки батареек. Это были самые обычные торсионные аккумуляторы (проще говоря, универсальные и о-о-очень долгоиграющие батарейки, даже киборгу годились!), ими пользуются последние двадцать лет. К сожалению, для Ругги это были лишь опалённые разноцветные осколки хрусталя. Он беспомощно посмотрел на Аллили: он и понятия не имел, где могут водиться такие штуки.
– Не бойся, Ругги! Ты справишься. Просто надо у всех спрашивать, и кто-нибудь покажет тебе, куда нужно идти. Не стесняйся, спрашивай! Это сейчас важнее всего на свете. Ты не очень разговорчивым был, но всё в прошлом. Вспомни, ты сам сказал: «МЫ даём надежду»! Я горжусь тобой! Ты даже не представляешь, какой я была раньше, совсем недавно, но теперь каждый из нас сделал выбор. Мы не отступим, правда, Ругги? Мы пойдём до конца?
– А… А как же ты тут одна?
– Я сейчас ничего не боюсь. Я знаю, что делать: охранять Лейлу. И ты знаешь: надо добыть батарейки!
Тем временем Митрофан распугал ещё нескольких сбежавших из-под покровительства Диорея, забаррикадировал выход из вагона (на случай внезапного явления Диорея) и устроил парочку сюрпризов из того хлама, что валялся повсюду.
– Месть не за горами, – криво ухмыльнулся Митрофан и, довольный своими придумками, устроил ещё парочку ловушек… и ещё. Жаль, мама с папой не увидят и не оценят его творчество. Но ничего! В школе ему было душно, не хватало простора, не было ценителей его остроумных подвигов. Зато здесь…
*
Винченцо впервые скакал на настоящем живом скакуне. Правда, он сидел в седле, прижавшись к Вано, а тот, несмотря на скорость и ношу, горделиво держал осанку, как настоящий джигит. Почему они сразу не отправились в путь на лошадях?
Медея тоже сидела в седле с одним джигитом, игнорируя его навязчивые комплименты на непонятном местном языке. Ей, конечно, нравилось его восхищение, так она хоть немного могла почувствовать себя той, кем она является на самом деле: знатной леди, принцессой, богиней.
Сначала, конечно, было страшно: спуск с горы был не самый пологий в мире. Если вам доводилось когда-нибудь сидеть на коне, на этой непрерывно движущейся громаде, и двигаться по высокому склону, вы поймёте, о чём я говорю. Вот почему поначалу Медея сильно вцепилась в джигита, и вот почему он до сих пор непрестанно что-то лопотал, хотя Медея уже давно выпрямила спину и старалась держаться в седле независимо.
Отзывчивый, с открытой душой народ чуть ли не всем городком ринулся провожать ребят на поезд. Горцы нисколько не огорчились, когда Аллили внезапно сбежала вместе с их дельтапланом, и тут же начали придумывать решение этой проблемы. Они обсуждали, как бы им построить много дельтапланов в короткие сроки, как можно летать парами, кучками, вереницей, наперегонки, в другие города, через море, играть в воздушный футбол, катать овец, сеять зерно, играть свадьбы в воздухе…