Мир в огне

Внезапно из-за спины Харелта вылетел камень – один из обломков, во множестве разлетевшихся, когда пламя ломало основание прута-светильника... Низенький сунул руку под балахон, и девочка решила, что он полез за оружием. Опыта и сноровки в метании у Криси было мало, потому вместо руки камень со всей силы угодил в низ живота. Низенький сектант с криком упал и заскулил от боли, капюшон сбился. – Ба! Кого я вижу! – удивился Харелт. – Да это же сам отец Кайлик. Или с учётом ваших занятий, правильнее говорить Тёмный учитель Кайлик? Не удивительно, что сироты у вас так часто умирают. Кстати, готов поспорить – они все здоровее нас с вами. И, раз уж мы тут так мило беседуем, не просветите насчёт одного вопроса? Жену и ребёнка вы убили во время ритуала, получая звание Тёмного учителя. Но вот та девушка, которая потом стала вашей невестой. Её-то зачем? – Вы оба сдохнете здесь. Тьма поглотит вас, прожуёт так, что и следа не останется, – теперь в сторону Харелта и Криси смотрели уже два ненавидящих взгляда. – Давно у нас не было такой замечательной жертвы, как сам Хаттан. – Попробуйте, – в голосе Харелта ответом загудело яростно пламя. – Но пока в наших душах горит свет Единого, пока верны мы долгу, чести и слову, которое дали друг другу – мрак отступит… Договорить, к сожалению, не получилось, хотя Харелт даже заготовил целую речь: чем дольше они спорят, тем ближе помощь. Но и барон, и Тёмный учитель ответили лишь несколькими ругательствами и поспешили отступить в коридор. Видимо, боялись, что раз переговоры провалились, парень легко нарушит своё слово и постарается напасть, пока может. Харелт и Криси остались напряжённо вслушиваться в темноту. Несколько минут ничего не происходило, но вот раздался лязг железа, и из-за поворота показались бесформенные фигуры с мечами. Харелт надеялся хотя бы несколько минут удержать врага на повороте – и сразу совершил ошибку, подумав, что и у остальных под балахонами голое тело. У первого же из нападающих оказалось что-то вроде стёганой куртки, потому пришлось резко отступать назад, разрывая дистанцию. В комнату ввалились сразу трое, на несколько бесконечно долгих секунд всё закрутилось в смертельном танце. Спасло то, что сектанты не снимали капюшонов, боясь быть узнанными. Да и профессиональных воинов или наёмников, обученных драться в команде, а не толпой, среди них не было. Но и в руках Харелт держал не боевой посох и не меч, а стальной прут. Поэтому, когда первая волна схлынула, у входа лежало лишь одно тело – удачно под самый конец удалось попасть концом прута в висок. Да ещё за одного Харелт был уверен, что сломал или повредил ему кости. Но и сам получил пару неприятных, хотя и поверхностных порезов. Что хуже, оружие они тоже смогли унести с собой. На пару минут всё замерло, пока сектанты собирали силы. Потом началось снова. Положение Харелта стало намного опаснее: навалились сразу большой толпой, и защищая Кайристину, он лишился свободы манёвра, а в проклятой комнате не было ни одного угла, где можно было спрятать девочку так, чтобы их не обошли сбоку. Удар, блок, атака снизу, сделать вид, что поддался, а самому успеть переставить оружие влево… Когда сектанты в очередной раз дали им передышку, откатившись назад и сгрудившись около входа, Харелт понял, что долго так не продержится. Уже несколько раз его спасали камни, которые девочка в самый опасный момент кидала в лицо врагам – но в руках у неё оставалось всего два или три обломка. К тому же начинала сказываться потеря крови из многочисленных неглубоких ран и порезов. Да и боевая эйфория понемногу сходила на нет. Сразу как Харелт больше не сможет гасить боль усилием воли, реакция замедлится, а первый же пропущенный удар станет концом. Где же обещанная помощь?! Не успел он додумать, как издалека послышался звон оружия и громогласные призывы: – Именем Церкви – сдавайтесь! К вящей славе Господней! До Харелта донёсся неразборчивый крик главы секты. Впрочем, и без слов было понятно, что Тёмный учитель требует захватить сына лорда Хаттан, чтобы попытаться выторговать себе бегство. Харелт не стал дожидаться, пока на них нападут с отчаянием обречённых или попросту расстреляют напоследок из арбалетов, чтобы «не нам, так никому». Крикнув девочке: «Не двигайся», – он кинулся вперёд, в толпу у входа. Быстрее, пусть они создадут кучу-малу, пусть пытаются добраться до него – лишь бы не было времени обдумать приказ своего хозяина, понять, что вот-вот сюда доберутся инквизиторы. Удар, парирование, удар, руку и бок словно обожгло кипятком, но это не важно, глаза застилает кровавая пелена бешенства, поэтому главное отбить вражеский клинок и нанести ещё один удар… Боевое безумие прошло от того, что кто-то накладывал повязки, а рядом в голос рыдала Криси. Перед глазами плыло, но Кайристину и отца Энгюса в заляпанной чем-то кольчуге, который прижал к себе девочку и старался её успокоить, среди остальных инквизиторов взгляд Харелта нашёл сразу. – Не реви, Криси, – попытался он улыбнуться, еле сдержавшись, чтобы не выругаться – так резко кольнуло в боку, несмотря на обезболивающую мазь, которую, судя по очень резкому запаху, лекарь на бинты намазал от души. – От царапин ещё никто не умирал. – Вот видишь, милая? Живой он, живой. Раз шутит ещё. – Не дождётесь. Отец Энгюс, этого взяли? – Взяли, взяли. И его взяли живым, и барона. И даже казначея секты. – Вот и хорошо. Теперь вы от своего обещания точно не отвертитесь. Да, отец Энгюс. Позаботитесь о моём вассале? Пока я немного не в форме?