Мир в огне

Бой затянулся, каждый сражался сам по себе и сам за себя. В какой-то момент Оуэн понял, что остался один. И жить ему несколько минут, либо выломают дверь в комнату, где он укрылся, либо раньше истечёт кровью. Губы старика озарила улыбка: что же, пришло время последнего средства. Много лет назад он стоял спиной к спине вместе со старшим сыном лорда Малколма. В том бою их кровь смешалась, а Хаттаны приняли Оуэна как ещё одного члена семьи, как младшего родича. Теперь дом отзовётся на его призыв. Старик зашептал нужные слова, щедро расплёскивая по полу кровь из раны. А потом молитву Единому, прося принять его и товарищей, павших хоть без покаяния, но за императора и веру. Когда дверь, наконец, рухнула под ударами, дыхание Оуэна затихло, душа покинула тело. И сразу же дом вспыхнул! Призванные хранить от пожара чары теперь, наоборот, раздували пламя. Лестницы рухнули первыми, почти сразу провалились полы вдоль окон второго и третьего этажей. Крики сгорающих заживо солдат и Чистых братьев, разошедшихся по зданию в поисках защитников или уже начавших мародёрствовать, стали погребальной музыкой последним защитникам дома Хаттан. *** Ночной город спал, поэтому отряд всадников, которые не стесняясь мчались по тихим улицам, сопровождал лай собак, хлопанье ставен и ругань разбуженных жителей да проклятия ночных сторожей, еле успевавших увернуться из-под копыт. Недалеко от цели всадники остановились, вслушиваясь в хрустальную безмятежность небольшой площади перед воротами. Ислуин спешился, жестом попросил его обождать, а сам беззвучным куском полуночи скользнул вперёд. Охрана нападения, тем более изнутри, не ждала. Дверь караулки внизу башни, вопреки уставу, оставалась открытой, разрезая бархат темноты жёлтой полоской света, обрамлённой причудливыми тенями. Вот одна из теней внезапно ожила, загородила вход и скользнула внутрь. Когда через несколько минут Ислуин призывно замахал в проёме рукой, всё было кончено. Четверо внизу и дозорный наверху были мертвы. Родерик и остальные тут же кинулись отпирать ворота. Магистр на несколько мгновений позволил себе задержаться. Возможно, эти пятеро были вообще не связаны с мятежниками. Может, если им объяснить – даже примкнули бы к Родерику и его людям. Только расспрашивать и объяснять не было времени. Ислуин помотал головой, отгоняя мысли, и поспешил на помощь товарищам. У гражданской войны свои людоедские законы. И как ни противно, выбор поступить «плохо» или «неправильно» придётся делать ещё не раз и не два. С воротами разобрались быстро. Слишком давно враг последний раз подступал к столице хотя бы на день пути. Мост через ров теперь поднимали раз в несколько месяцев, проверить, не заржавели ли цепи, и тут же опускали обратно. Да и вплетать в материал створок защиту от всяких малораспространённых магических школ вроде Жизни прижимистый магистрат Турнейга пожадничал. Поставить во время осады пару магов защищать ворота куда дешевле, чем ежегодно тратиться на обновление заклятий... Зато теперь заставить проржаветь петли и механизмы, заклинить ворота и решётки в открытом положении стало делом нескольких минут. Оставив Родерика с товарищами дожидаться остальных беглецов, конь Ислуина стрелой мчался к поместью Мореев. С этой стороны города посадов не было, весь северный пригород состоял из разбросанных по округе усадеб и поместий. Поэтому начинающийся от ворот тракт ночью был пустынен: оптовые поставщики не спешили привезти к рассвету товар со складов в городские лавки и магазины, не было деловой суеты мусорщиков, дворников и всех тех, кто начинал свой труд только когда люди исчезали с шумных городских улиц. Наоборот, здесь словно сама природа решила презрительно продемонстрировать, что ей нет дела до человеческой суеты и страстей. Едва исчезли городские огни, и путника обернуло густое покрывало темени, как вокруг сразу же зашумели ночные птицы и летучие мыши, запели, застрекотали и запиликали насекомые. Когда через километр Ислуин свернул с главного тракта в сторону поместья, ощущение пустоты, одиночества и ничтожества перед лицом Вечности природы стало ещё сильнее. Дорога теперь шла лесом, ветви складывались в причудливую арку, пронизанную светом встающей луны, воздух заполняли ароматы цветов, а птицы и цикады принялись переговариваться ещё шумнее и беззаботнее. Леса рядом с поместьями скорее представляли собой ухоженные парки, да и дорога была хорошо вычищена и наезжена. Для опытного всадника, особенно с повязкой Истинного зрения, быстрая скачка не представляла сложности... Стоило нырнуть в очередную тень очередной арки, свитой из ветвей деревьев, как Ислуин понял, что страх, который забрался в душу при первых словах Стафы, и который он старательно гнал прочь всё это время, упорно возвращается. Неужели любые их поступки напрасны, и мир обречён? Опять всё повторяется. Опять до нашествия остались считаные месяцы, и опять среди тех, кто может его остановить, начались раздоры. Только в прошлый раз это были эльфы, а теперь люди – так невелика разница. Поместье Мореев ограду имело чисто символическую: поперёк дороги решётчатые ворота высотой метра полтора, да убегающий в обе стороны от них простенький забор не выше метра, безо всяких гвоздей и битого стекла наверху. Ислуину всё это оказалось на руку. Гостевого ключа открыть ворота у него не имелось, ждать, пока проснётся привратник, прискачет и потом ему что-то объяснять сейчас преступная трата времени. Магистр снёс запертую на ночь решётку ударом воздуха и не останавливаясь помчался дальше. Вторжение, естественно, не останется незамеченным, но расчёт был прост: всадника, который, пробравшись внутрь поместья, не постарался спрятаться, а поспешил прямо к главной усадьбе, не будут хватать сразу. Его хотя бы выслушают.