Страница 151 из 226
Переступив порог, Малика прищурилась от света и двинулась вверх по лестнице. После промозглого подземелья каменные ступени казались нагретыми. По окоченевшему телу растекалось тепло, к лицу приливала кровь.
— Не отставай, — прозвучал голос духовного целителя.
Лестница привела в помещение, в глубине которого находился зал для собраний Избранных. Вслед за провожатыми Малика вышла из здания. Запах весны вызвал невольные слёзы. Сквозь кроны берёз струился солнечный свет, беззаботно щебетали птицы. Из беседки с зеркальными окнами не доносилось ни звука, а раньше там пели дети…
К духовному целителю присоединилась группа Избранных Братьев. Они явно тянули время: шли степенно и, обращаясь друг к другу, замедляли шаг. Малика смотрела на траву, примятую их сапогами, и мысленно повторяла: «Что-то произойдёт, и всё изменится».
— Я слышал твою исповедь, — прошептал идущий рядом с ней Сибла.
— И что?
— До этого я слышал сотни исповедей.
— И что? — повторила Малика.
— Я могу отвести тебя назад и позвать Праведного Отца.
— Зачем?
— Исповедь — это голос души грешника, а я слышал голос духовного целителя.
— Кто ты, Сибла?
— Главный служитель чистилища. Ты должна поговорить с Отцом, открыться ему, и твоя судьба изменится. Только скажи, и мы пойдём обратно.
— Нет, Сибла. Я хочу, чтобы всё закончилось.
Он помолчал, глядя себе под ноги, и снова прошептал:
— Со мной что-то происходит. Словно смотрю в окно и вижу, как сосед вытаскивает из будки собаку. Хочу крикнуть: «Она не ела твой хлеб!» Но смотрю и ничего не делаю.
Стало холодно. Стараясь утихомирить дрожь, Малика обхватила себя за плечи. Её ведут на казнь…
— Как зовут Праведного Отца, Сибла?
— Не знаю.
— А кто знает?
— Избранные.
Малика посмотрела на Сиблу с мольбой:
— Прошу тебя, узнай его имя и скажи мне. Клянусь всеми святыми, тебе не в чем будет себя винить.
— Зачем тебе имя?
— Мне очень надо.
— Я попробую, — сказал Сибла с сомнением в голосе.
Внутренние и внешние ворота обители были открыты настежь. Дорогу к свободе преграждала молчаливая толпа сектантов. Сотни взглядов прожигали Малику насквозь и лучше слов говорили о настроении Братьев. Она покосилась вправо, влево — вольеры пустовали.
Отпустив Сиблу, духовный целитель встал рядом с Маликой:
— Чтобы вымолить прощение Аврааса, тебе надо постараться.
Пытаясь успокоиться, она слушала клейкий голос, доносящийся с площади, но слышала биение своего сердца и стук зубов.
***
Праведный Отец подошёл к краю помоста. Перед ним простиралось кроткое людское море, разделённое, как отмелью, Дорогой Покаяния:
— Братья и сёстры! На Авраас опустились сумерки. Я скорблю с теми, кто потерял родных и близких. Своей мученической смертью они искупили свои грехи. Их ждёт место лучшее, чем наш мир. Братья и сёстры! Мы не говорили о пособниках сатаны так много и так часто, как должны были. Мы пеклись только о собственных душах и боролись со своими грехами. Если бы я знал, что нас ожидает встреча ещё с одним врагом праведной жизни, я бы поставил дозоры на дорогах и проверял каждого путника молитвой и огнём. Авраас принимал всех приветливо: тех, кто сомневается, и тех, кто ищет, тех, кто нашёл и свято верит. Мы не думали о людях плохо и радовались каждому гостю. Сатана этим воспользовался. Он прислал к нам свою пособницу. Наделил её ангельским голосом, притягательным взором, обворожительным лицом и соблазнительной фигурой.
Рассказывая о проступках ведьмы, Отец рисовал жуткие картины, вызывал в сознании толпы животрепещущие образы. Людское море волновалось: народ устал от молчаливой покорности и охотно откликался на призывы к мести. В глазах прихожан вспыхивала ненависть. Пугающие доводы проповедника перемежались обозлёнными выкриками из толпы. Кто-то, вскидывая к небу кулак, уже скандировал: «Смерть ведьме!» На обочинах Дороги Покаяния люди в нетерпении переступали с ноги на ногу, ожидая появления виновницы их бед.
Накал страстей достиг апогея. Осталось подвести итог сказанному и велеть Братьям вытолкать ведьму из ворот обители.
— За то, что она сделала, не может быть прощения. Её место в преисподней. Если мы простим её, мы станем слабыми. А мы должны быть сильными. Я отдаю вам…
— Праведный Отец! — закричали караульные на сторожевых вышках. — Уходите!
Братья — те, кому выпала честь охранять вождя, — взбежали на возвышение и обратили взгляды на прилегающие к площади улицы. Черноволосые воины в дымчато-серой форме тащили волков за шкуру на холке. По волку в каждой руке… Раззявив пасти и вывалив языки, хищники шли на задних лапах. Толпа, стоящая возле крайних домов, заметила их. Заголосила, подалась вперёд, отхлынула назад и сжалась — пути к бегству были отрезаны.
В людском море образовался островок, посреди которого в окружении мощных мужчин возвышался самозванец-Хранитель со своим ужасным зверем. Со всех сторон к помосту стекались какие-то черноволосые люди, выкрикивая ругательства и с лёгкостью разбрасывая прихожан, словно камешки с дороги.