Убийца императора

— Отец дал на это согласие?

Демион и Эвелина произнесли это одновременно, переглянулись и выжидающе уставились на Маджайру.

— Нет и… нет. — Сестра понуро опустила голову и сжала кулаки. — Поэтому вы и нужны… Это дело жизни и смерти, поймите! Кериана надо сделать таном сейчас, пока никто не в курсе. Особенно тан Тувалор или тан Анлетти.

— Значит, за этим ты меня позвал? — спросила Эвелина и, извернувшись у него под рукой, посмотрела в глаза. — Решил использовать вслепую?

Её нахмуренное лицо полыхало гневом. Талиан не знал, что ответить, и молчал. А совсем рядом разыгрывалась ещё одна буря.

— Принцесса, ты хоть понимаешь, против кого решила выступить? Тан Тувалор, когда узнает об этом, сотрёт тебя в порошок. И меня. И Талиана. И… — Демион взмахнул рукой. — Да что говорить! Это глупая затея. Я не собираюсь в ней участвовать.

— Постой! — сестра повисла у него на руке. — Даже ради меня?..

— Ты меня услышал? Или только и можешь, что на Маджайру пялиться? — возмутилась Эвелина и снова попыталась вырваться.

Вздохнув, Талиан отпустил её и прошептал:

— Прости… Понимаю, нехорошо получается, но…

— Нехорошо?! — Эвелина в сердцах хлопнула ладонями по бёдрам. — Ты сказал — нехорошо? Знаешь, как это называется?..

Он виновато промолчал.

— Это называется «отвратительно», — сухо бросила Эвелина и развернулась, чтобы уйти.

— Они ещё дети! Дети! Ты понимаешь?! — вскричал Демион, отцепляя от себя Маджайру. — Если я соглашусь, то отвечу потом за всех. Один. Думаешь, тан Тувалор пощадит меня, потому что я его наследник? Серьёзно?! Да он первым жаждет от меня избавиться!

— А ты… ты… знаешь, через что мне пришлось пройти? — расплакавшись, прошептала Маджайра, и Демион моментально заткнулся. Даже Эвелина остановилась на полпути к дверям. — Когда меня выставили убийцей отца, никто не встал на мою защиту. Никто! Знаешь, как поступили близкие мне люди? Они меня предали! Все до единого! Мужчина, которого я любила больше жизни, бросил меня. Няня, которая растила меня с детства, своими руками, теми самыми, которыми качала мою колыбель, подкинула окровавленный кинжал. Эвелина, которую я называла сестрой, первой разнесла обо мне сплетни и больше не разговаривала. Даже не смотрела в мою сторону! Но даже так… даже оставшись совсем одна, я могла за себя побороться… вот только… — Маджайра проглотила всхлип и вытерла руками слёзы. — Моё будущее стало мне безразлично. Я лежала на постели и бесконечные часы смотрела на стену… Мне не хотелось есть. Я не могла спать. Мне было всё равно, что со мной будет. Мне и сейчас всё равно. Меня — такой, какая я была раньше — больше нет. Но…

Маджайра сжала кулаки и подняла голову. Сейчас её глаза полыхали отчаянной решимостью.

— Я не позволю тебе погубить брата! Ни тебе, ни Эвелине — никому! Сейчас он всё, что у меня есть. Единственный, ради кого я встаю по утрам, одеваюсь и натягиваю на лицо опостылевшую улыбку. И ты… Ты войдёшь в этот проклятый треугольник и проведёшь церемонию! — Она указала пальцем на пол, на узор из мозаики в точности такой же, что был в главном храме. — И если для этого мне придётся прижать кинжал тебе к горлу, я прижму. Пусть тан Тувалор наказывает меня! Пусть! В конце концов, мне пора бы уже привыкнуть к тому, что расплачиваюсь за других именно я…

— Принцесса… — ошеломленно прошептал Демион и коснулся её лица, чтобы вытереть большими пальцами катящиеся слёзы. — Не плачь. Я не знал, что это настолько для тебя важно. Я… — Он прижал её к себе и стал гладить по спине успокаивая. — Я тебя не предам. Ведь у меня тоже… тоже никого, кроме тебя, нет.

Талиан усилием воли отвёл взгляд. Как получилось, что он так в ней ошибся? Почему не заметил ни её отчаянья, ни боли? Её же всю трясло, пока она рассказывала об отце и дне, когда его убили… а он… он поверил, что Маджайре и правда ничего не стоит обвести Демиона вокруг пальца, и не заметил, что всё это время она обманывала его самого, изображая примерную старшую сестру — спокойную и мудрую, решительную и властную, такую, для которой нет ничего невозможного.

Дурак! Видит Адризель, какой же он всё-таки дура-а-ак…

Он протёр ладонями лицо и встряхнул руками, пытаясь избавиться от ненужных, мешающих сейчас эмоций — и вдруг зацепился взглядом за Эвелину. Она так и осталась стоять, сгорбленная и понурая, на полпути от дверей, на полпути от своего места в углу треугольника.

Раз Демион согласился, то третий голос решающий.

Сейчас в её руках его судьба.

— Я говорю тебе «да». — Талиан, как мог, постарался передать голосом и взглядом то согревающее тепло, которое рождалось в нём при виде её поникших плеч, своё инстинктивное желание защитить. — Даже после твоего «нет» и десятка, сотни, тысячи следующих «нет», я всё равно повторю «да». Ты заслуживаешь лучшего будущего. Просто выбери его! Пожалуйста! Не отступай сейчас…

Эвелина чуть повернула голову в его сторону, но в следующее мгновение тяжёлые двустворчатые двери со скрипом распахнулись. В залу хлынули альсальдцы. Помещение наполнилось людьми и звуками: шумом шагов, бряцаньем мечей, короткими, обрывистыми командами и оживлённой речью. Талиан с трудом отыскал взглядом среди звероподобных воинов Кериана. Его лицо и одежда, как и у многих, были забрызганы кровью.

Плохо. Очень плохо.

Кериан твёрдо встретил его взгляд, подошёл, поклонился и произнёс: