Страница 79 из 101
Он саданул кулаком по дереву — только ободрал об шершавую кору костяшки пальцев — и, дав себе волю, длинно и смачно выругался. И продолжил бы извергать проклятья на одного любителя эффектных исчезновений дальше, если бы не услышал приближающийся топот копыт, бряцанье доспехов и конское ржание.
В двух десятках шагов от него тянулась дорога к дворцовым воротам. И судя по шуму, ехала большая группа всадников. Заинтересовавшись тем, кто решил покинуть дворец на рассвете, Талиан вышел на дорогу.
Вскоре из-за поворота показалась конная процессия под альдсальдскими белоснежными знамёнами, на которых чёрными нитками был вышит северный олень, плывущий в реке, полной золотого лосося.
Вглядевшись в хмурые мужские лица, Талиан понял, что в его интересах представиться первым. Даже если кто-то из этих головорезов присутствовал на коронации, всё равно не смог бы признать в нём императора без соответствующих атрибутов — расшитой драгоценностями мантии и золотого венца.
— Я император Талиан Шакрисар. Остановитесь и ответьте, есть ли среди вас тан Кериан?
Ехавшие впереди всадники притормозили коней и расступились, пропуская к нему своего предводителя.
— Тана Кериана нет, но есть Кериан, приёмный сын Антера Центримуса Морнгейла. Рад встречи с вами, мой император.
Спустившись с коня, юноша поклонился как рядовой гражданин империи благородного происхождения — стал на оба колена, упёрся ладонями в ноги и прижал подбородок к груди. Следом за ним, как один, поклонились и его звероподобные люди.
— Вижу, приезд во дворец не оправдал ваших надежд? — наполовину утвердительно спросил Талиан.
— Его высочество регент остался глух к моим мольбам. Так что я возвращаюсь домой, — юноша не смог скрыть ни разочарования, ни досады в голосе. — Мне даже не позволили править, пока не подрастут мои младшие братья.
— У вас необычный клинок. Дайте мне на него взглянуть.
Замешательство Кериана длилось всего мгновение. Отвязав ножны от пояса, он протянул их Талиану.
Клинок, и правда, оказался затейливым. Короткий, длиной не больше локтя, с массивной и широкой деревянной рукоятью. Асимметричная форма сечения напоминала скребок. На незатачиваемой стороне стального лезвия практически по всю его ширину шла неглубокая продольная выемка, а спуск затачиваемой стороны плавно закруглялся уже от верхней кромки.
Ничего общего с работами сергасских мастеров клинок не имел, но и такой прекрасно сгодился для его цели. Шагнув к коленопреклонённому юноше, Талиан приставил острую кромку лезвия прямо к подбородку и громко выкрикнул:
— Кериан нанёс мне ужасное оскорбление, которое можно смыть только кровью. При нашей первой встрече он назвал себя сыном моего дяди и будущим властителем Альсальда. Что было явной и намеренной ложью.
Ближайшие воины повскакивали с колен и окружили их неплотным кольцом. Все в пёстрых, украшенных мехом, зубами и клыками одеждах, но с удивительно одинаковым угрюмым выражением на лицах.
Никто не пытался подойти к нему ближе, чем на три шага. Но даже стоя в отдалении, воины производили впечатление нерушимой скалы, неподвластной ни морю, ни ветру, ни усилиям времени.
Кериан молчал. Не молил о прощении, не оправдывался, не унижал себя глупыми последними просьбами. Он спокойно и с достоинством ожидал смерти, как это и подобает мужчине. Лишь пальцы рук впились в бёдра до заметных выемок, но такую мелочь Талиан готов был ему простить.
Вокруг них собиралось всё больше народа. Хвост отряда подтянулся, и новенькие с откровенной неприязнью рассматривали Талиана из задних рядов. Их молчаливое осуждение вселяло в него надежду, что задуманный им план исполнится.
— Вижу, вы сочувствуете этому завравшемуся мальчишке, — произнёс Талиан, когда насчитал по головам больше пятидесяти человек. — Но мои уши осквернены ложью. Просто так я не отступлюсь. Я точно пущу сегодня кому-нибудь кровь. Но если среди вас найдётся тот, кто желает занять место Кериана, пусть поднимет руку.
Талиан и глазом не успел моргнуть, как перед ним вырос лес из рук. Он пытался найти взглядом хотя бы одного воина, кто не тянул бы кулака к небу, но таких не было.
— Почему? Что он такого для вас сделал, что каждый готов принять вместо него смерть?
Воины молчаливо расступились, и вперёд вышел мужчина лет сорока, со следами чьих-то когтей на лице и повязкой на глазу.
— Когда пять лет назад в шахте случился обвал, не нашлось никого, кто пошёл бы туда снова. Люди боялись повторения обвала, а у меня там остались оба сына и младший брат. Прекрасно помню своё бессилие, злость, отчаянье и горе. Я мог хоть в лепёшку разбиться — никто бы и голову не повернул. Но тан Кериан… Мой господин отправился внутрь. Один. Потому что знал — танского сына будут искать. Ради танского сына людей вытряхнут из домов и заставят спуститься в гору. Так и случилось. Но когда его нашли, тан Кериан раскопал камни настолько, что к заваленным людям можно было просунуть руку, и их вытащили.
Следующим заговорил парень из переднего ряда, совсем молодой. У него на шее висел всего один клык, который он сжимал в кулаке, пока говорил, будто мог этим придать своим словам весомости:
— Амь редко выходит из берегов. Но два года назад весна выдалась тёплой, натаяло много снега, и старая плотина не выдержала. Если бы не тан Кериан и его люди… Мой дом и всю семью смыло бы водой.
Воины продолжили высказываться — и Талиан услышал ещё с десяток историй о том, как Кериан рассудил спорящих и помирил между собой две деревни, как помог вырвать девушку из цепких лап богача, как добился равного распределения добычи, как дал отпор разбойникам, как в голодный год предпринял отчаянную вылазку в море и загарпунил кита.