Убийца императора

— Силу можно взять у себя, отдав яркие эмоции, такие как ненависть и любовь. Пока ты молод, это лучший вариант. Спокойствие не перерастёт в безразличие, но подарит ясность мыслям. Также силу можно взять у окружающей природы. У моря и ветра, у травы и деревьев, у животных. Но это уже в зрелом возрасте. Когда, разделив разум на части, ты сможешь коснуться им тысячи травинок и вернуться в своё тело обратно. Я сейчас взял силу у камней. Они лучше других предметов накапливают и сохраняют тепло. Но есть ещё один вариант. Самый крайний. — Нэвий сжал пальцами треугольную пластину у себя на груди. — Ты можешь забрать жизни людей с треугольником на шее, и это до краёв наполнит тебя силой.

Талиан ждал продолжения, но его не последовало. И тут к нему с запозданием, словно продираясь сквозь толщу воды, пришло понимание: нэвий ни слова не сказал о богах! Ни про Адризеля, ни про Суйру, ни про Рагелию. Но разве не Величайшие дают ему силы? Разве это не они рисуют нитями в воздухе и поясняют ему, жалкому и неразумному, значение творящегося волшебства? Не может же быть, чтобы все увиденные им чудеса были им же самим и созданы? Нет-нет-нет! Венценосный Адризель, смилуйся!

Он изо всех сил зажмурился, загоняя крамольные мысли как можно глубже, однако нэвий по-своему истолковал его молчание.

— Понимаю, не каждый готов пойти на массовое убийство. — Мужчина опустил руки ему на плечи и несильно их сжал. — В мирной жизни никто не потребует от тебя такого. Но ты потому и носишь золотой венец, что другие доверили тебе, своему императору, в последний час принимать решение одному за всех. Чтобы, пусть и ценой тысячи жизней, спасти всю Морнийскую империю.

— А мой отец так когда-нибудь делал?

— У твоего отца был Анлетти, который каждый день отдавал ему свою силу, чтобы жить нормальной жизнью и не вредить окружающим. Не сравнивай.

Купол вокруг них начал медленно сужаться, подбираясь ближе. Талиан понуро опустил голову и насупился. Неужели всей его силы хватило на столь краткий срок?

— Я должен тебя кое о чём попросить.

Талиан запрокинул голову и вопросительно посмотрел на нэвия.

— Владение клинком, пусть и мастерское, не приближает тебя к тому, чтобы стать императором. Понимаешь… Для этого мало быть превосходным воином. — На лице отца промелькнуло виноватое выражение, но голос остался твёрдым и властным. — Поэтому ты должен стать лидером. Талиан! Ты — должен. Забудь про «я не хочу», «я не могу» или «я люблю книги». Если ты не научишься завоёвывать людские сердца и обзаводиться союзниками, то так и останешься мальчишкой, который на каждом углу кричал, что он уже взрослый. — И под конец припечатал, словно это не было очевидным: — Мёртвым мальчишкой.

Хмыкнув, Талиан от всей души улыбнулся, как если бы услышал добрую шутку. Попытка проявить заботу, пусть и такая неуклюжая, была защитана.

— Я сделаю это. Если просто быть воином недостаточно, я стану лидером, который удержит в своих руках власть над страной. Дайте мне только немного времени!

— Красноречия-то поубавь!

Не сдерживая улыбки, нэвий взъерошил ему кудри, пару раз хлопнул по спине и, приобняв, прижал к груди. Талиан замер в неудобной позе, словно деревянный. Его мечта… неужели она исполнилась?

Ухо не различало стука здорового сердца, сколько Талиан ни вслушивался и ни прижимался щекой к груди, но это было неважно.

Сейчас всё было неважно.

— Какой же ты ещё юный, — сказал нэвий тепло, перебирая пальцами волосы у него на затылке.

— Я взрослый, — по привычке огрызнулся Талиан. — Я прямо сейчас скрутить вас могу так, что и не пикните.

— Это не сделает тебя взрослым, увы. Всё, что до этого происходило в твоей жизни, от тебя не зависело. Ни твоё обучение, ни коронация, ни даже влюблённость в плаксивую дочку Анлетти. Это она выбрала тебя, а не ты её. — Хотя в голосе Нэвия не было злобы, но каждое сказанное им слово ранило сильнее ножа, вогнанного по рукоять в сердце. — Пока ты жертва обстоятельств и интриг других людей, ты не можешь быть взрослым. Тебе нужно научиться самому ковать своё будущее, делать выбор и иметь решимость этому выбору следовать. И одобрение отца уже не будет иметь значение.

— Неправда! — Талиан смутился собственной горячности и продолжил куда тише. — Может… чем я буду становиться старше, тем… и…

Его голос смолк, но в голове, среди мыслей, которые никто не мог услышать, родился и зазвучал, набирая силу, отчаянный крик.

Кончики пальцев дрожали в такт непроизнесённым словами. На глаза наворачивались слёзы. А Талиан продолжал беззвучно кричать: «Ты будешь нужен мне всегда!» — и не мог, не знал, как решиться произнести эти слова вслух.

Нэвий ведь не признался… Ни словом, ни взглядом не выдал, что он и есть его отец. Только обнял.

Но этого мало! Слишком мало для двенадцати лет разлуки!

— Возвращайся… — произнёс нэвий, потрепал его по голове и растаял в воздухе, как будто его никогда тут и не стояло. Лишь на земле осталась горстка пепла, бывшая когда-то пятёркой синих топазов.

— Эй! Это что — всё?! — от ошеломления у Талина прорезался голос. — Ни прощай! Ни тебе до свиданья! Эй! Где ты, зулунцы тебя раздери! Куда ты спрятался?!

Талиан волчком закрутился на месте. Но полупрозрачная тёмно-красная стенка купола мешала разглядеть хоть что-то за его границей. Он отчаянно замахал руками, точно лопастями мельницы, и после десятка попаданий магическая защита лопнула, обрушив на него окружающую действительность: бьющую в глаза зелень, шум ветра в пышных древесных кронах и заливистый птичий гомон.