Страница 72 из 101
— Ох, Талиан… — произнесла Эвелина с такими интонациями, будто говорила «какие вы, мужчины, всё-таки глупые». — Это рядом с тобой она стала похожа на человека, а до этого скорее напоминала статую, безразличную ко всему. Поэтому… собственно… — Она опустила подбородок к груди, и речь зазвучала приглушённо. — Я и решила тебя соблазнить. Она отобрала у меня отца, вот и я… Думала, если соблазню тебя, то разобью ей сердце. Ведь ты единственный человек, которого она любит.
— Так значит, всё это — игра?
Талиан ненавидел себя за этот вопрос, но ещё больше — за сжавшееся, как от удара, сердце.
— Нет! Что ты! Пожалуйста, не думай так! — Она вцепилась в него руками, будто он собрался убежать. — Поначалу это было игрой, это правда. Но потом… Чем больше я тебя узнавала, тем сильнее ты мне нравился. Я даже проверку эту устроила… — Эвелина густо покраснела, — чтобы в тебе разочароваться.
— Ну и как? Получилось?
Она отрицательно замотала головой, закусила губу и вздохнула.
— Я думала, ты начнёшь приставать ко мне, поэтому смазала тело особой мазью, которая должна была тебя усыпить. Но ты… в общем, не пригодилась она…
— Хм, а как это должно было меня остановить? — Талиан озадаченно нахмурил лоб. — Там же…
«Уложил, всунул, вынул — и собственно, всё», — хотел добавить вслух, но не хватило духу. Он никогда с девчонками не говорил на такие темы, только с парнями. И теперь смущался. Но к счастью, не он один.
— Мне подруги говорили, что когда… в общем… там… — На Эвелину смотреть было жалко: она покрылась румянцем до самых ушей и запиналась чуть ли не на каждом слове. — Всё начинается с поцелуев!
— Омн…
Талиан зажал рот ладонями, чтобы не заржать в голос, прекрасно понимая, что смех сейчас её обидит. Но, преславный Адризель, как же было сдержаться? Это же… это же надо выдумать такое! Хитон когда до макушки задираешь — какие там поцелуи?!
— Почему ты смеёшься? — спросила Эвелина с недоумением.
— Кхем… Кхем… о-ох…
— Талиан!
— Просто… хмм… я думал, ты сама этого хочешь.
— Чего хочу? — Она смотрела на него во все глаза и, кажется, правда не понимала.
— Ну… близости?
Эвелина закрыла лицо ладонями и отвернулась — и между ними затянулась какая-то нехорошая пауза. Будто он ляпнул что-то несуразное. Но ведь она сама пришла к нему в покои! Что он ещё мог подумать?!
— Эй? Я что-то не то сказал?
Она не отвечала, и он задумался, чем вызвано её молчание. И как ни ломал голову, лучшее, до чего дошёл, была её полнейшая неосведомлённость в подобных делах. Только… ему всё равно не верилось, что в свои пятнадцать Эвелина не заходила ни с кем дальше поцелуев.
— Я… прости… — прошептала она через сомкнутые ладони.
— За что ты извиняешься?
— Я зашла в своей мести слишком далеко, — вздохнула Эвелина и открыла лицо. — Но Маджайра… От одной мысли о ней, у меня портится цвет лица. Ненавижу! Ненавижу её! Ох… если бы я только могла порвать её в клочья этими руками…
— Что она тебе сделала?
— Она украла у меня отца!
Талиан недоверчиво хмыкнул. Как-то… странно всё это выглядело. С одной стороны, был взрослый мужчина со способностью внушать к себе любовь, а с другой — Маджайра, которая, хоть и строила из себя взрослую, но по сравнению с Анлетти была ещё молодой и неопытной.
— А, может, это он украл у меня сестру? Почему именно она виновата?
— Нет! Ты не понимаешь… — Эвелина вскочила на ноги и ударила кулаком в открытую ладонь. — Наши отцы были не разлей вода, вот и мы с детства росли вместе, как настоящие сёстры. Я… я травы и бальзамы стала изучать, чтобы лечить синяки и царапины после её тренировок с гаурусским костоломом! Я освоила яды, чтобы её ухажёров отваживать! Я… да я… Я все её истерики выслушивала! И утешала… а она… — Девушка снова расплакалась. — Предательница! Она лишь на год меня старше. Как может она стать моей мачехой?!
Он поднялся на ноги и прижал её к себе утешая. Туника на груди моментально намокла от слёз. Но, кажется, Талиан начал кое-что понимать. У них ведь тоже с Демионом всякое бывало: и перемирие, и взаимное осуждение, и драки.
— Я ненавижу её, но всё-таки она по-прежнему мне дорога. Саму себя не понимаю. Люблю и ненавижу. Ненавижу и люблю. Знаю, знаю, я полная дура… Даже отомстить за себя не могу… не получается. Поэтому и смысла дальше скрывать правду не вижу, — прошептала Эвелина, немного отстранившись и уперевшись лбом ему в грудь. — Маджайра не убивала покойного императора. Это была не она. Я… — Она подняла на него глаза. — Я видела настоящего убийцу.
— Что? — Талиан ошеломленно выдохнул. — И кто же это? Скажи!
— Я видела только руку, поэтому не могу сказать, кто это был. Но рука была мужская. Это совершенно точно! Я гуляла и случайно увидела, как кто-то открыл окно в кабинете императора и выкинул что-то в море. Меня это заинтересовало. И я из любопытства подошла к краю, а там… Кинжал зацепился за ветку растущей на скале сосны, и он весь был в крови.