Убийца императора

Талиан часто-часто заморгал и прижал кулак ко рту, чтобы скрыть за ним улыбку. Наставник терпеть не мог сильных проявлений эмоций, утверждая, что мужчину красит сдержанность. Но сейчас Талиану хотелось кричать и прыгать от радости: раз Маджайра была жива, ещё не всё потеряно. Он ещё сможет вернуться домой. Спустя двенадцать лет — домой. К тому, кто его любит и ждёт до сих пор.

Неожиданно в дверь постучали.

— Простите за вторжение. — Талиан вздрогнул, услышав виноватый голос соты Колбина. — Я разместил императорского гонца в гостевых покоях, как вы и велели, мой тан. Когда мне прислать портного к мальчишкам? Вы по-прежнему настаиваете на одном парадном костюме?

Полуобернувшись, Талиан увидел замершего в полупоклоне соту Колбина. На лбу толстяка блестели капельки пота, а лицо раскраснелось. Не иначе как от быстрой пробежки. В руках он держал грифельную доску для записи распоряжений.

— А чего на них хорошую материю переводить? — в голосе тана Тувалора появились ворчливые, старческие нотки. — Всё равно в дороге, что бы ни надели, к концу пути оно провоняет потом и засалится.

— Мой тан, — сота Колбин поднял голову, и Талиан чуть рот не разинул, впервые увидев на его лице такое скорбное выражение, — не смею вам возразить, но молю вспомнить о родовой чести. Люди будут судить мальчиков по их облику. Не хотелось, чтобы жирное пятно на одежде стало бы потом препят…

— За мужчину должны говорить его дела, а не костюм.

— Но матросы из простого народа, недалеко от тупой скотины ушли. Они увидят скромный костюм на будущем императоре — и растреплют об этом в первом же кабаке. И будут трепать своими грязными языками в каждом порту. — Сота Колбин страдальчески заломил руки, едва не роняя грифельную доску. — Разве не ваш священный долг защищать и преумножать величие и достоинство рода Морнгейлов? Разве не этому вы клялись, принося присягу императору Гардалару Фориану Язмарину?

— Ну что мне за наказанье! — воскликнул тан Тувалор и тяжело вздохнул, а потом, чего не случалось на глазах Талиана, наверное, никогда, уступил чужим доводам. — Пусть будут два дорожных костюма и один парадный. Но гердеинский шёлк трогать не смей! И тонкую шалейранскую шерсть! И…

— Исполню всё в лучшем виде, мой тан. Простите, что потревожил.

Сота Колбин поспешно поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Короткая передышка закончилась, но тан Тувалор не спешил продолжать разговор. Он зачарованно смотрел на догорающие угли, между которыми то и дело пробегали языки огня, и что-то молча обдумывал.

Талиан не мог терпеливо ждать, когда наставник снова заговорит, поэтому спросил первым:

— Вы считаете, я замешан в заговоре против отца?

— Нет, — ответ тана Тувалора прозвучал непререкаемо твёрдо, как в лучшую пору молодости. — Но я должен был в этом убедиться. Потому что заявление Маджайры о помолвке может быть и ловушкой, и скрытой мольбой о помощи. Но правдой оно, видит Суйра, быть не может. Иначе мне было бы известно об этой помолвке.

— Могу я увидеть письмо, чтобы убедиться, что его написала Маджайра?

— Да, конечно.

Наставник протянул ему свёрнутый пергамент, и Талиан впился взглядам в строки:

«Я, Маджайра, дочь императора Гардалара Фориана Язмарина из рода Морнгейлов, пребывая в добром здравии, по собственной воле отказываюсь от престола в пользу младшего брата Талиана Шакрисара, потому как существует сокрытое ранее обязательство, данное моим отцом Гедеону III Шалейранскому. Седьмого дня рагелиного онбира месяца Чёрного снега в год семьсот шестьдесят второй от основания Морнийской империи был заключён брачный союз между мной и Гедеоном III, правителем Шалейрана.

Выбирая между тем, чтобы занять престол и стать императрицей, и тем, чтобы исполнить волю покойного отца, как надлежит покорной его воли дочери, я со всей присущей мне скромностью выбираю второе.

Посему прошу моего брата Талиана Шакрисара выехать в столицу для коронации в тот же день и час, когда получит он это письмо.

Любящая его старшая сестра,

Маджайра»

Буквы в словах плясали вверх-вниз, строчки лежали неровно и кое-где смазались чернила, но всё-таки это письмо написала сестра. Неужели она на самом деле отказывается от престола? И он...

Он правда станет императором?!

До сих пор в голове не укладывалось, что такое возможно.

— Обычно Маджайра пишет чисто и аккуратно. Её почерк отточен до совершенства, словно она годами переписывала Имперские Хроники, а тут… Либо она торопилась, либо была сильно напугана.

Наставник одобрительно кивнул на его рассуждения.

— Я тоже считаю, что бедную девочку кто-то запугал. Не бывает так, чтобы признанные наследники сами отказывались от трона, без веской на то причины. Должен быть тот, кому это выгодно. И раз ты не имеешь к этому отношения, думаю, кто-то готовит себе место регента, а после — роль тайного советника при юном императоре. — Тан Тувалор пригладил пальцами жидкую бороду. — Тебе ещё год ждать совершеннолетия, что может оказаться весьма удобным… очень удобным…

Талиан нахмурился и сжал кулаки. Наставник всегда сам принимал решения, не спрашивая чужого мнения, но смолчать сейчас было смерти подобно.

— Тан Тувалор, прошу вас, поедем в столицу сейчас же! Я должен узнать, кто убил отца, и защитить сестру. Я чувствую, она в опасности.

— Скажи мне, этому я тебя учил?

Тан Тувалор остановил на нём свой взгляд — твёрдый и пристальный, проникающий в самую душу, — и лицо обожгло огнём. Желание извиниться за поспешность стало нестерпимым. Талиану приходилось бороться с собой, чтобы держать рот закрытым.