Убийца императора

— Зато по мнению будущего императора, я вкусно пахну. Он сам мне признался! Все слышали!

Талиан подобрал отвисшую челюсть и обернулся к Эвелине: на её лице улыбались глаза, губы и даже кончики ушей. Такой полной, всепоглощающей улыбки он ещё ни у кого не видел.

Остальные девушки — все как одна — хихикали, кивали на её слова и поддакивали.

Сердце в груди забилось, словно сумасшедшее. Талиан открыл рот, закрыл, снова открыл, но так и не смог ничего ответить.

Осознав, что выглядит, как остолоп, он смутился, взял сестру за руку и вывел прочь. От стыда хотелось провалиться под землю. Так чтобы р-раз — и быть уже в подземном царстве Рагелии! Богиня милосердная и мудрая! Она бы поняла, как тяжело ему приходится.

Пока они шли, Маджайра что-то говорила ему. Кажется, ведь говорила? Но Талиан, провалившись в бездну тяжёлых раздумий, совсем её не слушал.

Очнулся он, только оказавшись на свежем воздухе. Когда ощутил жар, идущий от разогретой за день земли, услышал шум прибоя, заливистую перекличку птиц и гомон собравшейся у дворца толпы.

— Нам туда, — скомандовала Маджайра.

Талиан послушно отвёл её к двухместному открытому паланкину, у которого собрался с десяток рабов. Сестра уселась и расслабленно откинулась на спинку, но потом, увидев, что он остался стоять, требовательно похлопала по сидению.

— Кого ждёшь? Садись давай!

Набрав в грудь больше воздуха, Талиан выдохнул и спросил:

— Я правда выгляжу, как пугало?

— Суйра тебя раздери! Ты каждому моему слову будешь верить?!

Талиан недоумённо моргнул. Какая муха её укусила?

— Представь себе, люди временами врут, говорят гадости или льстят. Так что садись и поехали.

— Чем я заслужил эту отповедь? — спросил он, забираясь в паланкин.

Маджайра молчала долго. Рабы с носилками успели выстроиться в колонну по порядку знатности своих господ. Их с обеих сторон обступила стража. И даже городские колокольни отзвонили половину седьмого.

— Ты выглядишь прекрасно, — выдавила из себя сестра, когда носилки наконец тронулись. — Прости, что своим участием всё портила. Надо было сразу поручить подготовку Эвелине.

Ох уж эти женщины!

Талиан облегчённо выдохнул и взял её за руку.

— Для меня ты самая лучшая.

Сестра скосила на него глаза, улыбнулась, но ничего не ответила. По традиции старшая женщина в семье должна готовить императора к коронации. У Маджайры был всего один день и сегодняшнее утро, чтобы собрать мантию из ничего. Любая другая на её месте сразу бы отказалась, ударилась в истерику или слёзы.

Только для сестры не существовало ничего невозможного. Она вытянула на себе колоссальную работу по подготовке. Жаль, что сорвалась и бросила всё из-за пустячного укола булавки. Ей не хватило сущей малости, чтобы довести начатое до конца.

Но несмотря на все неурядицы, Талиан очень ей гордился. Хотя… нет, вслух этого он не скажет.

Не сегодня.

Они выехали из дворца в город, и в воздух взвились пригоршни пшена и лепестков роз. Люди вокруг кричали, перебивая друг друга, и махали руками. Радость била через край, как фонтан изобилия. Но почему-то именно сейчас Талиан вспомнил о неприятном разговоре, который состоялся вчера между ним и таном Тувалором.

Наставник вызывал его к себе, пока отдыхал в саду. Талиана провели к шестиугольной беседке с мраморными колоннами, увитыми побегами дикого винограда, внутри которой стоял накрытый стол. Тан Тувалор полулежал на каменном ложе, закутавшись в шерстяной плед, и мелкими глотками пил подогретое вино.

— Вы меня звали?

— Садись.

Талиан присел на краешек одной из лежанок и выжидающе уставился на наставника.

— Тебе уже разъяснили порядок коронации?

— Да.

— Как думаешь, что ответит тебе Демион?

Тут было о чём задуматься. Из-за отсутствия тана Анлетти обряд коронации изменили, чтобы в нём могли принять участие наследники: Демион как будущий Светлый тан, Эвелина как будущая Тёмная танья, и Маджайра как будущая императрица, если Талиан умрёт бездетным. И каждому он должен был задать два вопроса.

Какой твой самый сильный страх?

Каково твоё самое выдающееся достоинство?

Лгать в ответ или умалчивать о слабостях было нельзя. Ведь за обрядом наблюдали Величайшие! Даже сейчас, просто подумав об этом, Талиан потянулся рукой к треугольной пластине.Попробуй, солги — и кара богов последует незамедлительно. История знала случаи, когда таны умирали от внезапного удушья или валились замертво прямо в храме.

— Думаю, Демион даст мне стрелу. Стрельба из лука — единственное, в чём он по-настоящему хорош.

— Я не об этом, — тан Тувалор досадливо поморщился. — Страх. Какой он назовёт страх?

— М-м… боязнь лошадей?

— И ты с этим согласен?

Талиан чувствовал, что наставник подталкивает его к какому-то определённому ответу, но никак не мог сообразить — к какому именно. У Демиона была целая прорва страхов! Тот боялся лошадей, боялся разговаривать с девушками, боялся слышать о себе правду, боялся предательства. Талиан тяжело вздохнул. Он в собственных страхах не мог до конца разобраться, чтобы копаться ещё и в чужих.

И всё-таки было что-то, чего Демион боялся даже больше, чем лошадей. Только вот чего?

— Я не уверен, но… я… мм… Я не знаю.

Тан Тувалор покачал головой, а потом загородил ладонью правую половину лица. У Демиона как раз в этом месте на щеке красовался шрам.

— Все его страхи берут начало из одного. Как ты поступишь, если Демион на коронации не назовёт главного своего страха? Если он солжёт?..