Страница 34 из 101
— Внутренние покои, — шепнула Маджайра и так же настойчиво, как минуту назад, потянула его за собой.
Должно быть, ей не терпелось с ним поговорить.
Они прошли мимо десятка дверей, прежде чем остановиться. Стражники распахнули перед ними тяжёлые створки, и Талиану в лицо дунул свежий морской ветер. В комнатах за дверью были распахнуты все окна, и тонкий шёлк занавесок вздыбился от сквозняка.
Маджайра отпустила его руку и уверенно шагнула внутрь.
— Все вон! Я желаю остаться с братом наедине.
Вначале Талиан никого не заметил, но когда мимо него, одна за другой, прошли восемь девушек в рабских ошейниках и набедренных повязках, он невольно засмотрелся на их обнажённые груди с тёмными ореолами сосков и густо покраснел.
К счастью, сестра стояла к нему спиной и не обратила внимание на короткое замешательство.
— Что значила твоя выходка? — обвиняюще спросила Маджайра, стоило двери со скрипом закрыться. — Ты хоть понимаешь, как сильно мог оскорбить тана Тувалора?
— Но ведь не оскорбил!
— А приказ обратить внимание на его внука? Разве не ответ на оскорбление?
— Поверь мне, он так со всеми разговаривает. Как с солдатами.
Талиан сделал несколько шагов к сестре, но потом в замешательстве замер, разглядев напряжённую спину, сжатые в кулаки руки и опущенную голову.
— Сестра, если я обидел тебя, то я этого не хотел.
— Меня? Ты обидел, прежде всего, наших гостей, не выказав им должного почтения.
Она развернулась к нему и усмехнулась — слегка, только левым уголком рта.
— Ты займёшь трон нашего отца. Трон, принадлежащий мне по праву рождения. Но ведёшь себя при этом, как дурак. Ты хоть представляешь, как мне больно смотреть на это?!
Талиан снял с шеи цепочку с треугольником, шагнул к Маджайре и с силой вложил ей серебряную пластину в ладонь.
— Если тебе нужен трон — забирай! Я никогда не займу его против твоей воли. Пусть Адризель и жёны его, Суйра и Рагелия, будут мне в том свидетелями.
Маджайра уставилась на собственную руку с зажатым треугольником в пальцах и произнесла уже не так уверенно:
— Я отказалась от трона в твою пользу. Назад слова не вернуть.
— Так, может, расскажешь, почему ты это сделала?
Маджайра смерила его взглядом — пронзительным и холодным, — а затем подошла и встала так близко, что от её дыхания по щеке и шее поползли мурашки.
— Тебе всё равно кто-нибудь расскажет, придворные на каждом углу об этом шепчутся, так что… — Она обхватила себя одной рукой за плечо, обнимая. — Знай, в день своей гибели наш отец заперся в кабинете и велел никого не впускать. И стража, верная его слову, никого не впускала. А когда вечером тан Анлетти чуть ли не с боем прорвался внутрь, всё было кончено: отец лежал на столе, заколотый кинжалом в спину. Шерстяной ковёр под ним, с длиной ворса в три моих пальца, пропитался кровью насквозь.
— И как это связано с тем, что ты отказалась от трона?
— О! Очень просто, — Маджайра кривовато улыбнулась. — Отец был заколот моим кинжалом. Заколот в кабинете, о тайном проходе в который знало всего пять человек, включая меня. Шокирован, да? Что твоя сестра расплатилась добровольным уходом от власти за чужое молчание?
Талиан отвёл взгляд и стиснул кулаки. По его щекам побежали желваки. Если это правда… Если сестра убила отца, то… Видит Адризель! Ему придётся вытащить её на главную площадь и самолично отрубить голову, чтобы избавиться от позора. Вот только… одного кинжала и возможности проникнуть в кабинет мало.
Когда Талиан снова взглянул на сестру, в её лихорадочно блестящих глазах читался вызов, а не вина.
— И я должен поверить, что убийца отца — это ты? — спросил он, только чтобы что-то сказать, чтобы услышать в напряжённой тишине звук своего голоса.
— А ты не веришь?
Талиан отрицательно покачал головой — и ледяная стена между ними треснула. Маджайра, мгновение назад такая строгая, отчуждённая и холодная, выдохнула и с горечью в дрожащем голосе сказала:
— Никто… Ни одна живая душа не поверила мне! Даже Анлетти. И он… Да что о нём? Прости...
Сестра отступила на шаг и резко повернулась к нему спиной. Её фигура поникла, плечи сутулились, и вся она будто стала ниже ростом.
— Хотя чего это я? Думаю, очень скоро ты передумаешь, — продолжила Маджайра глухо, говоря медленно, будто взвешивая перед этим каждое слово. — Все собранные доказательства указывают на меня. Анлетти помог мне, но любовь ушла из его глаз. Навсегда.
— Сестра...
Давно Талиан не чувствовал себя настолько неловко. Он стоял и бессмысленно сжимал-разжимал пальцы рук в кулаки. Маджайра казалась такой одинокой. Сердце заходилось от того, как сильно хотелось её обнять.
— Я знала, что так будет, но всё равно… так больно… потерять ещё и тебя.
— Но ты ведь его не убивала?..
Маджайра ничего не ответила. Не смогла. Плечи задрожали, и в натянутой тишине послышались всхлипы. Не выдержав, Талиан крепко обнял её со спины, прижал к себе, сцепляя руки на животе, и устроил подбородок на левом плече.
— Ты не подумай. Я не плакса, — зашептала сестра, вытирая лицо руками. — Ни слезинки не проронила, как узнала, что отец убит.