Страница 25 из 101
— Подсказываю. — Сений Брыгень оставался невозмутимым, но в глазах у него плясали смешинки. — Кто покидает тонущий корабль последним?
Когда после короткого замешательства все обернулись к Демиону, мужчина добавил:
— И признаваться-то зазорно, но я, здоровый мужик, без малого — командующий третьей Зенифской армией, жизнью своей обязан безбородому юнцу.
— Раз его императорское высочество спрашивает, отвечаю, — скрипуче произнёс Демион, и в его голосе, в каждом слове и даже в наклоне головы звучала уязвлённая гордость. — Ещё в самом начале шторма кораблю сорвало мачту. Она проломила палубу и похоронила под собой треть корабельной команды, с капитаном и лоцманом в придачу. Вот же удача? Первый помощник встал у руля. Рук не хватало. Среди гребцов поднялась паника. Они бросали вёсла и расползались кто куда, как тараканы.
— Некоторые попытались сбежать на шлюпках во время шторма. Крысы, чтоб их дери! Но Высочайшие прибрали к себе их мелкие душонки. Шлюпки треснули, точно яичные скорлупки. Хрусть — и всё, нет их, — сений Брыгень резко сжал ладонь в кулак, изображая затонувшую шлюпку, и присовокупил к этому забористое ругательство.
— В общей суматохе первого помощника вытолкнули за борт. Корабль остался без управления и напоролся на скалы. Я вместе с нашими воинами сидел на вёслах, когда почувствовал толчок. Выскочил на верхнюю палубу, а там никого. Человека три-четыре корабельной команды. Тогда и встал у руля. Хоть я не так хорошо знаю местные воды, как мог бы, — произнёс Демион и весь аж скривился, будто лимона попробовал. Талиан готов был поклясться, что в этот момент они оба вспомнили Зюджеса. — Но и моих умений хватило, чтобы провести корабль через рифы. Пять-семь пробоин не в счёт. Ночь же мы как-то пережили.
Сказал — и замолк, переводя дыхание. И чего так? Не бочки же тягает.
— Мы потеряли нижнюю правую палубу, — продолжил рассказ сений Брыгень, заполняя неловкую паузу. — В днище с её стороны зияла такая огромная дырень, что чинить уже не было смысла. Так что мы засмолили люки между средней и нижней правой палубой, а всю прибывающую в трюм воду черпали, как проклятые. И если б остановился кто, так потонули бы в тот же миг.
— Но корабль должен был дать сильный крен? — нахмурившись, уточнил капитан Меджас.
— Он и дал. — Демион кивнул. — Всю ночь мы по очереди то сидели на вёслах, то черпали воду. К утру корабль просел на три локтя, залив всю нижнюю левую палубу, — Он издал нервный смешок, — зато выровнялся.
А после с ним произошло странное. Он качнулся вперёд, затем на несколько шагов попятился и наконец упал на одно колено, издав болезненный стон.
Тан Тувалор подскочил к нему первым. Обнял ладонями щёки, потрогал лоб, посчитал пульс на шее и покрутил голову, проверяя зрачки. Даже при свете дня они оставались расширенными.
— Колбин!
— Да, мой тан!
Толстяк тут же нарисовался рядом — словно из-под земли вырос.
— У него жар. Уложи на моё место и зови лекаря.
— Будет исполнено!
Сота Колбин, прижав кулак к груди, сдержанно поклонился, а затем подхватил Демиона под руку и, шатающегося, повёл к ближайшему шатру.
— Но… — Капитан Меджас так и замер с протянутой рукой. — Но как же…
— Вы что-то хотели у него спросить?
Вопрос тана Тувалора заставил рыжебородого моряка смутиться. Загорелое обветренное лицо пошло красными пятнами, подбородок опустился вниз, а глаза заблестели.
— О «Весёлой Летти». Мож, ему чота знамо? — сорвавшись на грубый деревенский говор, капитан Меджас замолчал и, смутившись ещё сильнее, целиком покрылся румянцем — до плеч и кончиков ушей.
— Как же нет. Разбилась она, — со вздохом произнёс сений Брыгень. — Мы ж прямо за ней шли. Только Демион взял правее, а они сильно влево ушли. Я ещё подумывал: не окрикнуть ли мальца? А потом на ровном месте бдыщ! Хрясть! Хлобысь! И от корабля на воде остались одни щепки.
— А выжившие? Были ли выжившие? — спросил капитан Меджас, лицо которого прямо на глазах из пунцово-красного стало бледнее мела.
— Мож, и были. Темень стояла такая — не разглядеть ничаво.
Талиан окинул взглядом палубу: до предела измождённых людей с затонувшего корабля, встревоженную команду «Маджайры», окаменевшие лица воинов, недосчитавшихся поутру друзей и братьев — и принял решение.
— Капитан Меджас, как быстро мы сможем вернуться? Если остались выжившие, то на счету каждый час.
— Мы не будем возвращаться, — с нажимом произнёс тан Тувалор. — У нас есть более важная цель: доставить тебя в столицу на коронацию.
— Но как же… там же… это же наши люди! Разве мы можем их бросить?!
— Простите, что вмешиваюсь, ваше императорское высочество, — сказал сений Брыгень, — но тут тан Тувалор прав. Нельзя терять время. Нужно как можно быстрее прибыть в Джотис.
— Да что вы заладили! Джотис, Джотис… — Талиану казалось, ещё чуть-чуть — и он просто вспыхнет. Такая его разобрала злость. Но внешне он держался спокойно, лишь на полтона повысил голос. — Вы! Ведь вы же! Убили на переписку почти месяц! Месяц решали, кому стать регентом! И вот теперь, когда нам нужно всего несколько дней, два-три — не больше. Что говорите вы? Что у нас нет на спасение людей времени?!