Страница 24 из 101
Ему было лет семь тогда, вряд ли больше. Он сидел в грязи, на земле, и с отупелым интересом разглядывал избитые ладони. Рассечённая, кровоточащая кожа горела и щипалась, пальцы сгибались едва-едва. Хотелось кричать от обиды! Учителю Майрону — прямо в лицо! Ведь он… он не имел никакого права! Талиан свой урок выучил. Выучил же?.. А то, что не всех императоров смог назвать, так просто из головы вылетело. Но ведь он учил! Он их всех помнил. Особенно сейчас. Мог перечислить от первого до последнего, кто правил и в какие годы.
И бить его розгой прямо по протянутым раскрытым ладоням — это ужасно несправедливо! Он ведь совсем не ждал. Даже моргнуть не успел, как всё уже случилось.
— Мне тоже было обидно в первый раз, — сказал тогда Демион, усаживаясь рядом.
Талиан сделал вид, что его не услышал.
— Если хочешь, поплачь, братишка. Обещаю, я ничего Зюджесу не расскажу.
Вот ещё! Талиан задрал подбородок кверху. Будет он из-за подобного пустяка плакать! Он уже большой для этого.
Но когда Демион немного неуклюже прижал его к себе, Талиан позорно разревелся. При каждом вдохе его чуть ли не выворачивало наизнанку. В рёбрах кололо, в носу с присвистом хлюпали сопли, а по подбородку стекали слюни вперемешку со слезами. Жалкое, убогое зрелище. Если бы Зюджес увидел, то высмеял и перестал дружить.
Но Демион был на два года старше! Он первым узнал, что такое розги. И вот теперь сидел рядом и вытирал ему сопли, как маленькому. Талиану было ужасно за себя стыдно, но при любой попытке отстраниться он вцеплялся Демиону в тунику и не отпускал. Хотел ещё немного побыть маленьким. Самую чуточку.
Да…
Талиан успел забыть, что до падения с лошади Демион не блеял точно козёл — гнусно и противно — и не вёл себя так высокомерно. Раньше тот действительно был за старшего брата. Но падение с лошади… оно изменило всё.
Всё — и для всех.
И если Демион заново учился ходить и держать в руках меч, ругался, плакал, убегал, но изо дня в день всё больше подчинял ставшее чужим тело, то Талиану пришлось ещё хуже. С тех пор он мог надеяться только на себя.
— Идут!
Крик матроса вырвал Талиана из воспоминаний. Он быстро отёр ладонью лицо и часто-часто заморгал, прогоняя слёзы. Соседний корабль ещё глубже осел в воду и в любой момент готовился пойти ко дну. Но где же они?! Талиан пронёсся взглядом по палубе.
Никого не было.
И тут, сощурившись, он разглядел широкоплечую фигуру моряка, выбравшегося через люк на верхнюю палубу. Следом за ним показался человек в коричневой тунике — это был сений Брыгень; никто другой среди них зенифских цветов не носил. От напряжения защипало глаза. Если Демион выжил, то он должен был сейчас появиться.
Следующими из люка вылезли оставшиеся три матроса из спасательного отряда, последней была закутанная в шерстяной плащ фигура. Достаточно стройная, чтобы сойти за Демиона, но…
Между рёбер неприятно закололо.
Талиан устал надеяться.
— Сюда! Быстрее! — перебивая друг друга, закричали матросы с борта «Маджайры».
Мостки бесполезно повисли в воздухе, недотягиваясь до палубы тонущего корабля — та слишком низко опустилась в воду, — и их убрали, но оставались ещё перекинутые с борта на борт верёвки. Матросы понеслись к ним.
Впрочем, их бегство со стороны выглядело очень организовано. Первую верёвку они отцепили и обвязали ей сения Брыгня, приказав товарищам тащить того наверх. Со второй поступили так же, а по последним двум вскарабкались сами, но Талиан на это уже не смотрел. Всё его внимание поглотила тощая низкорослая фигура, замотанная в шерстяной плащ, из-под полы которого выглядывал обрывок синей туники.
«Адризель, ну пожалуйста!» — взмолился Талиан. Он стоял, бессмысленно сжимая и разжимая в ладони серебряный треугольник, и не мог оторвать от спасённого глаз. Даже падение с реи не было таким страшным по сравнению с мгновением, когда матросы отвязали верёвку и из-под капюшона показалось бледное и измождённое лицо Демиона.
Выглядел он хуже самого последнего попрошайки. Дорогая одежда превратилась в лохмотья и едва прикрывала тело. Руки были сбиты в кровь, кожа растрескалась, покраснела и покрылась мелкими язвами. Ноги отекли и распухли. На осунувшемся лице остались живыми только глаза, которые даже сейчас смотрели на него с вызовом.
— Ну прости меня, что не сдох и не передал титул твоему ненаглядному Зюджесу, — хрипло произнёс тот приблизившись.
Злые, язвительные слова бальзамом пролились на душу. Талиан сграбастал Демиона в охапку, прижал к себе до хруста в рёбрах и выдохнул в ухо:
— Ну ты и дурак! Ой дура-а-ак!
Ему хотелось орать во всё горло, танцевать и хохотать — такое накатило облегчение. Жив! Жив ведь, паршивец!
— А вы ещё сомневались, того ли я выбрал, — тан Тувалор добродушно усмехнулся и пригладил усы, обращаясь к сению Брыгню. — Теперь видите, они не разлей вода.
— Вот ещё! — выкрикнул Талиан и поспешно отстранился.
Слова наставника сначала смутили, а потом заставили устыдиться своего порыва. Как если бы одним этим объятьем Талиан предал лучшего друга.
— Не придумывайте! Мы даже не друзья, — запальчиво выкрикнул он, краснея. — И вообще! Лучше спросите сения Брыгня, что случилось с командой и кораблём. Я вижу, они многих потеряли.
Сений Брыгень церемонно опустился перед ним на одно колено и прижал сжатую в кулак правую руку к груди.
— Рад служить вашему императорскому высочеству, но… кхем… Почему бы вам не спросить об этом капитана корабля?
— Капитана?
Талиан обвёл окружающих недоуменным взглядом. Тан Тувалор был так же обескуражен, как и он сам, хотя последнее выдавала лишь чуть приподнятая левая бровь. Капитан, которого звали Меджасом, озадаченно хмурился, а Демион старательно разглядывал доски палубы.