Страница 14 из 101
— Вы хотели сказать — если.
— Нет, я сказал то, что сказал. И это было «когда».
В убийственной тишине Талиан считал удары сердца, звучавшие сейчас на удивление громко. О чём они вообще говорят? Какая война?
— Почему вы не спросите, ладила ли Маджайра с погибшим императором? Я вам тогда скажу, что за онбир до его убийства она…
— Довольно! — тан Тувалор оборвал его резко и грубо. — Вы ведь не за этим сюда приехали?
В кабинете снова стало тихо. Или это у него так сильно барабанило в переносице и висках от злости? Талиан не знал, да и не хотел знать. Его раздирало на куски, так что он едва сдерживался. Что за грязные намёки?! Разве может Маджайра быть замешана в убийстве отца? Она на такое не способна!
— Значит, вы согласны отбыть вместе со мной в столицу?
— Теперь это мой долг. Ведь я, стараниями Анлетти, должен стать регентом при несовершеннолетнем императоре. Не так ли?
Сений Брыгень кивнул или ответил настолько тихо, что Талиан не расслышал.
— Давно пора объявить Демиона своим наследником, — сказал тан Тувалор — и будто объявил приговор.
В груди у Талиана похолодело. Демион?! Немыслимо! Он нащупал в темноте руку Зюджеса и крепко сжал. Пальцы друга были ледяными и мелко дрожали.
— В такое время вы выбираете Демиона? — казалось, сений Брыгень озадачился не меньше его самого. — Вы же понимаете, что любой, кто примет титул Светлого тана после вас, не избежит нелестных сравнений.
— Отчасти этим и обоснован мой выбор, — тан Тувалор усмехнулся. — Вы увидите, Демиону плевать, кто вы и что о нём думаете. Он давно вырос из возраста, когда каждый шаг направлен на то, чтобы снискать одобрение и расположить к себе окружающих.
— Погодите. Вы вправду намерены сделать увечного своим наследником? Это не шутка?
— Мы оба далеки от дипломатии, поэтому выражусь по-простому: либо со мной в столицу едет Демион, либо Анлетти может подтереться бумажкой, что он мне тут нацарапал.
Как Талиан ни напрягал слух, слышал лишь надсадный треск поленьев в очаге и подвывание ветра в щелях ставен. Ему до слёз из глаз хотелось, чтобы сений Брыгень продолжил спорить, пока наследником не назначили Зюджеса. Но это было сродни мечте о крыльях.
В глубине души Талиан понимал: сделав выбор, тан Тувалор от принятого решения уже не отступит.
— Хорошо, пусть едет. Кто я такой, чтобы спорить с вами? — сений Брыгень говорил спокойно, но с каждым словом сильнее чувствовалось напряжение. — Но что мне передать тану Анлетти? Он был уверен, что выбор падёт на Зюджеса, на здорового сына.
Вопрос сения Брыгня повис в воздухе.
За ту четверть часа, пока они разговаривали, Талиан возненавидел тишину и молчание. Его уши готовы были лопнуть от напряжения, лишь бы не пропустить ни звука. И всё равно, когда тан Тувалор наконец ответил, начало фразы пропало:
— …он проявит себя. Я, может, не доживу, а Талиан Шакрисар увидит, как глубоко заблуждался, называя Демиона трусом.
При упоминании своего имени сердце у Талиана ухнуло вниз. Он сжал ладонь Зюджеса так крепко, как только мог, пытаясь унять дрожь. Но она всё равно крупными волнами расходилась по телу.
Неужели наставник знает, что они здесь? Или нет? Или ему просто показалось?
— Я был с вами честен. Надеюсь, и вы отплатите мне той же монетой, — произнёс тан Тувалор устало. — Вы, человек во многих отношениях достойный, и служите Анлетти? Почему? Неужели подковёрная борьба не будит в вас отвращения?
Сений Брыгень ответил не раздумывая:
— Тан Анлетти преданно служит Морнийской империи и роду Морнгейлов, я же преданно служу ему. Понимаю, вы не из тех, кто станет марать руки. Но есть поединки, в которых нельзя выиграть честно.
— Что ж, лучше бы вы стали свинопасом, — произнёс тан Тувалор спокойно и даже мягко, но его слова прозвучали, как пощёчина. — В столицу выедем завтра на рассвете. А до тех пор можете оставаться моим гостем. Вас такое положение дел устроит?
— Вполне. Давайте я сам брошу?
Талиан не разобрал, к чему относилась последняя фраза, как вдруг в кабинете поднялась суета. Послышалось громыхание сдвигаемых кресел, шаги. Обиженно звякнула упавшая кочерга. Со скрипом открылась и хлопнула дверь. И наконец стало тихо.
Зюджес завозился рядом, закрывая слуховые отверстия.
— Эй! Разве нам не надо уходить? — озадаченно спросил Талиан.
— Потом, — отмахнулся Зюджес, роясь теперь где-то внизу, — сначала письмо. Иначе сгорит.
Проход открылся наполовину, а друг уже ринулся в комнату — и сразу к очагу. Подхватил с пола кочергу и яростно заворошил угли, поднимая в воздух сноп искр.
Талиан остался позади — озадаченный и хмурый. Зюджес… с ним всё было не так: от неестественно прямой спины до смертельно бледного лица.
— Вот оно! Не стой столбом! Иди уже сюда, — охрипшим голосом позвал Зюджес, держа остатки сгоревшего письма в руках.
Талиан неловко засеменил к другу, подошёл и заглянул сбоку. Из огня удалось достать лишь окончание, с десяток размашистых строк с сильным наклоном вправо:
«…коронован до 4 дня Рагелиного онбира месяца Большого урожая.
Вам дорого обошлась победа над зулунцами при Бьёрне. Не вынуждайте меня заплатить ту же цену. Я и так поставил на кон всё.
Вспомните обещание, которое вы дали одиннадцатилетней Летти,