Во Мраке

Всё, да не все стали другими. Голос Майка по-прежнему заставлял дрожать. Однако сейчас эта странная сила внутри давала уверенность, которой у неё раньше не было.

Она подняла на него твёрдый взгляд:

 – Да, Майк. Тебе опять нужны мои записи? – она помахала тетрадью.

 – О, ты научилась говорить? – он удивленно вскинул брови и обернулся к свите, ища поддержки.

 – Ага, – она встала из-за парты и с удовольствием потянулась. – Ты хочешь получить мою тетрадь, да?

 – Ну, да.

 – Ну так давай, проси меня. – Она улыбнулась широко. «Как же это имя из сна? Анна? Анабель?..»

Майк натянуто рассмеялся, свита за его спиной зашипела.

 – Ну ты мне всегда и так давала! – очевидная двусмысленность развеселила одноклассников. Краем глаза Мари отметила, что за ними наблюдает почти весь класс. Хм, всего-то ей нужно было твёрдо заговорить, чтобы приковать к себе внимание.

Она чуть прищурилась и попыталась ментально прикоснуться к Майку – его аура, полная самовлюбленного самодовольства, не несла в себе больше ничего интересного.

 – А ты, оказывается, пустышка, – вырвалось у неё.

 – Что ты сказала? – лицо Майка, которое она так долго представляла в своих розовых мечтах, как-то враз потеряло всякую привлекательность.

 – Я так и не услышала просьбы.

 – Я был с тобой вежлив, но сейчас я обещаю, что сделаю твою жизнь здесь невыносимой!

Мари приблизилась к нему вплотную. Эмоции зашкаливали, а сила, запертая внутри тела, требовала немедленного выхода. Она представила, как закидывает на его шею удавку и тянет за неё к парте: парень тут же, задыхаясь упал лицом на столешницу. Мари запоздало положила руку ему на голову, но, кажется, никто не заметил подвоха. Она испугалась. Эта магия, как и все то, что она делала последние двенадцать часов, была тёмной.

 – Помнишь, сюда пару недель назад ввалилась моя сестра? Помнишь, Майки? – она наклонилась, и будто бы говорила только ему, но на самом деле говорила всем, кто с жадностью уставился на эту безобразную сцену. – Так вот сейчас я с ней согласна. Ты мне не ровня. – И она отпустила его.

Ошалевший парень отшатнулся от Мари, запнулся о собственные ноги и едва не упал, но свита его поддержала. Глаза Майка были полны ужаса.

 – Это нечестно, – вырвалось у него.

Самодовольная улыбка расплылась по лицу Мари. Она будто бы наблюдала за собой со стороны: её тело, поддавшись тьме, вытворяло то, на что она бы никогда раньше не решилась.

 – Майки, а что по-твоему честно? Ты мне что-то там обещал, что-то про невыносимую жизнь. Ну, так давай, вперёд!

 – Да иди ты, чокнутая! – его передернуло, и он отошёл.

На душе стало мерзко.

После школы Мари домой не торопилась. Она пропустила школьный автобус и почти два часа шла пешком до коттеджа Курт в пригород.

В таччилде набросала пару слов Ричарду о том, что не придёт сегодня. И прежде чем блокнот закрыть, долго вглядывалась в свои буквы: Мари казалось, что они оставили едва заметные жирные разводы на странице. Она минут пять всматривалась в простые фразы: «Меня сегодня не будет. Заболела», – и, убедив себя, что и действительно что-то изменилось, с отвращением закинула таччилд за кровать.

При мысли, что Ричард может узнать, чем она занималась последние сутки, Мари пробил пот. С другой стороны, она, что, резала щенят и умывалась кровью девственниц, что теперь должна так бояться? – Всего-то пара заклинаний, эка невидаль!

Катрина сегодня куда-то смылась, и за ужином они были втроём.

Находиться сейчас рядом с отцом и Элизабет было странно: они словно были в ином измерении и, что бы Мари сейчас ни сказала, как бы ни выглядела, им требовалось куда большее время, чтобы заметить неладное.

Мари ковырялась в тарелке, подперев рукой подбородок. Лиз расспрашивала Дэна о том, как прошёл его день, чирикала о своих новостях, делилась тем, как продвигаются дела в реабилитационном центре, где работала она.

 – Мари, милая, почему ты не ешь? – обеспокоенно спросила Лиз, когда пришло время уже убрать грязную посуду и принести чай. Тарелка перед девочкой по-прежнему была полна. Дэниел при этих словах будто бы очнулся и, нахмурившись, посмотрел на дочь. Подобное поведение было для Мари совсем уж несвойственно.

 – Что случилось, Мари? – спросил отец.

Мари знала, что рассказать всё нельзя. Ни Ричард, ни Жюли напрямую не говорили, что магия – тайна для обывателей. Однако уже сам факт, что Ричард ни словом не обмолвился Дэну о их занятиях, то, что мир магов был отрезанным от остального, заповедным, – ясно говорил: не трепаться.

 – Я… я… – На глаза невольно навернулись слёзы. – Я сделала кое-что плохое, но виноватой себя не чувствую. Как такое возможно? И может ли это считаться в таком случае плохим?

 – Мари, о чём именно речь? – Дэн напрягся. Теперь перед девочкой сидел уже адвокат Курт.

Мари покраснела до ушей. Папа явно подумал совсем не о том! Она отчаянно соображала. Говорить, что она воспользовалась темной магией для детей, а потом с её помощью едва не удавила одноклассника – было путёвкой к психиатру.

Пауза затягивалась, Мари разглядывала свои пальцы.

 – Я дала сдачи однокласснику, который донимал меня последние два года. – Тихо сказала она.

 – Ты побила его?? – не понятно, в голосе отца были восхищение или сожаление.

 – М-м… Ну, я… – Смотреть ему в глаза было страшно, куда страшнее, чем признаваться в том, что тёмная магия так легко ей давалась. – Я подсмотрела один приём, и когда он снова пристал ко мне, решила, что… В общем, вот.