Сонилим

В течение получаса небо на востоке начинает сереть, потом розоветь, а через час — поднимается утреннее солнце, яркое и равнодушное ко всему. Я накинула на голову капюшон плаща, который мне выдал при встрече Волар (сама-то я не додумалась его захватить) — дорожки от слез уже высохли, но следы остались. И показывать свою слабость я не стремилась.

Место отдыха нашли довольно быстро. По мнению окружающих. Мне же показалось, что мы не менее получаса блуждали по лесу в поисках более менее приличной поляны на достаточном расстоянии от дороги. Такие вещи, как следы копыт на земле, сломанные ветки по ходу нашего продвижения и другие признаки жизнедеятельности, во внимание не принималось. Мне честно сказали, что достаточно было помазаться несколькими каплями одного варива, чтобы нас не нашли, мол анималисы не унюхают — и ладно.

От замечания, что не только анималисов могут отправить на наши поиски, но и искателей, будь они неладны!, все коренные жители этого мирка легкомысленно отмахнулись, только темный бросил на меня странный взгляд, но тут же отвернулся. Появилось подозрение, что он что-то знает, о чем не известно никому из нашей дружной компании, но я забила на это так же легко, как и все остальные на мое предупреждение. Правда, лагерь установили временный, даже сагалов не расседлали. И на том спасибо. Не доведи местные боги на нас кто-то выйдет — можно будет сразу же заскочить в седло и ускакать в закат. Котелком и парой одеял можно будет и пожертвовать — сего добра у нас хватало с головой, а пока что мы, уставшие по самое "не могу", разместились по периметру поляны в полулежачем положении.

Не могу сказать, что меня клонило в сон — это было бы ужасное преуменьшение. Поэтому, облюбовав место под деревом, я не удосужилась даже считать овечек — вырубилась на раз! Мне что-то снилось, странное и чудное, но четко запомнился только один момент: я была привязана к, предположительно, кровати и смотрела в белый потолок над собой. Жутко болели руки и ноги. Попробовав пошевелить нижними конечностями, я поняла, что и те были крепко-накрепко связаны. И, по ощущениям, уже довольно давно — веревки так сильно врезались в кожу, что я чувствовала адскую пульсирующую боль. Повернула голову, пытаясь посмотреть что случилось со мной, я увидела, что лежу голая буквально в луже своей собственной крови, вытекающей из многих порезов на теле. Несколько повязок на животе были красными, другие казались едва наложенными, но и они вскоре зацвели кровавыми цветами.

От ужаса я резко дернулась и почувствовала, как веревки впились в лодыжки и предплечья. Хрип вырвался из моей груди вместо ожидаемого крика боли. На вдохе я осознала, что мне катастрофически не хватает воздуха и, словно рыбешка выброшенная на берег, затрепыхалась на кровати, чем только усилила болезненные ощущения.

— СИА! МАТЬ ТВОЮ ТАК И РАЗЭДАК!!! — влепив мне пощечину и рявкнул в ухо Багар. Голова моя дернулась назад и гулко ударилась об землю. Зашипела. Багги отстранился, но по прежнему продолжал удерживать меня за плечи. — Очнулась?

— За каким хреном ты меня ударил?! — не удосужившись отвечать, накинулась я. Пока только словесно.

— Ты… ты…

— Что я? — все еще злая, но прежде чем урыть кота, хочу знать подоплеку его поступка.

— Ты… Стонала и… вот… сама посмотри. — его взгляд переместился вниз. Я послушно опустила глаза и… офигела! Мои ноги держали Эмиль и Зак. Правую руку держал Вей, левую — Волар. Багги практически восседал на мне сверху, но ничего "сопливо-романтичного" или другого подобного с этой оперетты в его позе не было. Зафи с квадратными глазами наблюдала все это со стороны.

— Что мать вашу здесь происходит? — стараясь не рычать и не шипеть, а говорить спокойно, спросила я у толпы.

— Ты на свои руки посмотри, воительница. — сплевывает в сторону темный. Послушно (аж самой странно) смотрю направо — ничего странного, потом налево. и замечаю нешуточный порез от локтя и аж до кисти. Боль приходит несколькими секундами позже.

— К-кто?

— Ты сама. — отвечает пантера. — Мы сразу же к тебе и кинулись, как только увидели. Зажали со всех сторон, а ты как начала извиваться… пришлось сесть на тебя. Вот.

— Чем я это сделала?

— Этим вот. — кивает Матвей на валявшийся недалеко от него нож. — Где ты его взяла?

— Не знаю… — честно отвечаю, а потом меня разбирает злость: — Слушайте, а может вы меня все-таки отпустите? Я уже пальцев ни на руках, ни на ногах не чувствую!

Подозрительные взгляды облепили меня словно мошкара на болоте. Но потом Багги дал знак и первым подал пример, оставляя мои плечи в покое.