Сонилим

– Хорошо. Твоя воля. Раз решаю я, значит мы сейчас едем дальше, огибаем деревню, и едем еще, пока сами не попросите сделать привал. Согласны? – ответов не последовало, но и не протестовал никто. Тем лучше. – Кто будет указывать путь?

– Я поведу, – как всегда вызвался Багар. – Эту местность я знаю достаточно хорошо.

– Отлично. Помни только, что с нами двое темных на своем ходу, а это значит, что если заметят – проблем не оберемся.

На том и порешили. После чего пантера возглавил наш отряд и уверенно двинулся в сторону кустов.

Лесная гуща, в частности кусты различной породы, встретила нас хлесткими ветками, противными жучками, гусеницами и ненасытным комарьем. Естественно, колючек для всадников и каменьев с корягами для лошадей тоже хватало. Поэтому же, несмотря на всю предосторожность и аккуратность, ехать по еле видной лесной тропе бесшумно не получалось.

Мысленно проклиная тот день, когда я встретила Матвея, то и дело увиливала от натянутой между ветками паутины. Липкие и препротивнейшие волокна восьминогих прядунов не столь мне мешали, сколько раздражали. Ненавижу пауков. А с ними комаров, жуков, мух, бабочек, пчел, ос... В общем всех живых существ, у кого ног больше, чем две пары. 

Ах, ну да, в маленький список ненависти стоит еще добавить мелких грызунов, червяков, пиявок и различных гадов, то бишь змей. Если при очной ставке с пауком я лишь брезгливо скривлю рот, то повстречав невинного ужика, могу отреагировать в спектре "дикий ор – глубокий обморок". Умеем. Практикуем. 

Стоит вспомнить только тот случай, когда после школы мы с друзьями пошли в парк. Там на облачка посмотреть, на травке полежать.. Долежалась. Подполз ко мне ужик, размером с ладонь, не больше, но мне и этого хватило с лихвой: сначала парк оглушил мой громкий истеричный крик, потом подвывая я сплясала ламбаду вокруг гаденыша, не зная куда мне деться от сего омерзения, а потом и в обморок грохнулась. Больше в парки не ходила. А через месяц мы с мамой переехали, так что о моем позоре мне практически никто не напоминает.

Тем не менее, самым странным во всей этой вылазке был факт, что продвигаясь вслед Багару, никто не возмущался. Об этом я задумалась только после того, как мы полчаса пробирались практически во тьме по незнакомому лесу. Темно, ветки хлещут – а никто не протестует. Внимательней присмотревшись к своим спутникам, я сама себя выругала. Ведь это только мне ничего не видно, а коты (они и в Африке, и в этом мире тоже) прекрасно все видели и так. Повод лошадки, на которой ехали темные, был привязан к седлу графини, ехавшей сразу за мной, так что им и дорогу выбирать не нужно было. Интересно, а наши гордые скакуны тоже в темноте видеть могут? У кого это можно узнать? Вывод был неутешительным: ни у кого. По крайней мере сейчас, пока мы пробираемся лесом в обход деревни.

Попыталась самостоятельно поднять из глубин заблокированной памяти сведения о лошадях. Увы, ничего так и пришло на ум. Определенно, некоторые неопределенные знания у меня имелись, но разложить их по полочкам не получалось. Это было что-то сродни изучения иностранного языка: понимаешь, что слово относится к этому языку (например, немецкому), но значения не знаешь и, соответственно, использовать его в речи не можешь. Вот так и я, что-то знала, но что именно – понять не могла. А лошадки продолжали и дальше везти наши тушки ни разу не сбившись с дороги и не оступаясь на неровностях и кочках. Чудеса-а-а...

Через полтора часа пути, в течение которого моя спина вновь превратилась в бесчувственное полено от усталости, Багар проговорил:

– Сиана, мы объехали деревню около двадцати минут назад. Сейчас нас разделяют не меньше четырех верст.

– Отлично, – еле ворочая языком от усталости, сказала я. – Давай тогда искать место на ночлег.

– Если мне не сдает память, – кот осмотрелся по сторонам, хоть для меня разницы между деревьями сейчас и час назад разницы не было абсолютно никакой. – Гто где-то здесь должна бы быть небольшая поляна, на которой можно не опасаясь разбить лагерь.

– Хорошо, веди нас, Сусанин, - обрадовалась я.

– Меня зовут Багар, – словно маленькой девочке повторил он.

– Да знаю я, как тебя зовут. Это у меня на родине так хороших провожатых называют.

Где-то сздади хмыкнул Матвей, но выводить меня на чистую воду не спешил.

– Ааа! – понятливо протянул кот. – Спасибо на добром слове, Сиана.

А мне в очередной раз стало стыдно, но признаваться в обмане не решилась. Раздумывая, поступила ли правильно, мы выехали на небольшую лесную прогалину, где с трудом поместились мы все с животными.

– Небольшая, не спорю, – извиняющимся тоном молвил пантера, – но здесь мы будем в безопасности: и от дороги достаточно далеко, и в лес сильно не забрались.

– Молодец, Барди, – похвалила графиня. – Как далеко от дороги, говоришь, этот пролесок?

Кошак задумался, али подсчеты в уме вел, но с небольшой долей сомнения ответил:

– Две сотни локтей будет. Сажнем больше, сажнем меньше, но где-то две сотни.

– Мало, – безапелляционно бросила кошка. – Дальше о дороги нужно искать.

– Почему?

– Сиана, потому что! Что предпочитаешь, чтоб тебя уже сейчас убили, или еще потоптать землю хочешь? – Я не ответила, но с недоумением продолжала взирать на хвостатую. Она сжалилась: – Сиана, вот смотри. Поисковый амулет тебя засечет на расстоянии ста локтей. А если амулетов больше, то, объединяясь, они покрывают площадь в триста локтей. Понятно?