Обещания

— Алекса.

Голос Луиса прорвался сквозь звук шипящего на сковороде бекона, который я усердно пыталась поддеть лопаточкой, чтобы перевернуть.

— М-м? — протянула я, сосредоточившись на деле.

За моей спиной послышались приближающиеся шаги, и Луис вошел в кухню. Я бросила мимолетный взгляд на его мокрые после утреннего душа волосы и снова вернулась к упрямому куску бекона, который отказывался подчиняться моей воле. Наконец, мне удалось его поддеть и приподнять над поверхностью сковороды.

— Можешь дать мне пятнадцать евро?

Бекон шмякнулся обратно на сковороду, разбрызгав масло, и я повернулась к брату.

— Зачем тебе пятнадцать евро? — с подозрением поинтересовалась я, забыв про завтрак, начинавший подгорать.

Луис, замявшись, отвел взгляд и занялся приготовлением кофе.

— Лу! — не выдержала я затянувшегося молчания, и он вскинул голову, с виноватым видом глядя на меня.

— Послушай, Лекси, я знаю, что с деньгами туго. Если ты откажешь, я пойму…

— Что ты хочешь купить? — я выключила плиту, решив, что бекон и без того уже достаточно прожарился.

— Книгу, — последовал незамедлительный ответ.

— Книгу? — недоверчиво переспросила я, вскидывая брови.

Мой тринадцатилетний брат просит деньги на книгу вместо какой-то видеоигры?

— Фрау Парк посоветовала нам книгу по искусству, — выпалил Луис, начав греметь чашками. — В интернете в открытом доступе ее нет, но я нашел экземпляр на Амазоне. Он стоит всего пятнадцать евро, Лекс, но если у нас их нет, то даже не…

Он прервался, не договорив, и глубоко вздохнул. Я достаточно хорошо знала своего брата и видела, что книга для него не просто прихоть. С самого детства он обожал рисовать, и у меня не было права отнимать у него его мечту.

Пройдя в гостиную, я взяла свою сумку и вытащила кошелек. Внутри оказалось десять евро. Еще двести двадцать центов мне удалось откопать на дне сумки. Из кухни раздавался звон посуды, и я ушла в коридор и принялась шарить по карманам всех курток, висящих на вешалке. Вытряхнув мамино пальто, я обнаружила еще два евро. Не хватало всего восемьдесят центов.

— Алекса, ты будешь кофе? — прокричал Луис из кухни.

— Нет, я выпью перед работой, — остановившись посреди гостиной, я оглядывала комнату, размышляя, в каких местах могли затеряться деньги.

Мой взгляд упал на шкаф, в верхнем ящике которого папа хранил канцелярские принадлежности. Решив, что там вполне могли заваляться парочка центов, я раскрыла дверцу и застыла. Передо мной лежала рамка с фотографией. На ней была изображена вся наша семья в Рождественскую ночь. Мама нарядилась в красивое платье красного цвета, а папа, Луис и я были одеты в одинаковые свитера. Мама смотрела в объектив фотокамеры, в то время как я, смеясь, пыталась увернуться от отца и брата, которые пытались защекотать меня. Фотография получилось настолько живой, что мне казалось, будто ее сделали вчера.

Мои пальцы коснулись маминого улыбающегося лица, а потом медленно скользнули по папиному изображению. Сегодня ровно тридцать четыре дня, как их не стало. Но не было ни минуты, чтобы я не думала о них.

— Что ты делаешь?

Голос Луиса напугал меня до чертиков, и, вздрогнув, я выронила рамку. Рухнув на деревянный пол, стекло раскололось прямо по центру, исказив черты материнского лица.

— Нет, — выдохнула я, опускаясь на колени.

Наверное, во мне бушевали гормоны, но слезы катились по моему лицу без остановки.

— Алекса! — теплые руки брата с нежностью обвились вокруг меня, не позволяя упасть на пол, хотя единственное, что мне хотелось – это свернуться клубочком, обнять себя и зарыдать.

Я не позволяла себе плакать с похорон родителей, пыталась казаться сильной ради Луиса. Но что-то во мне сломалось вместе с треснувшим стеклом фоторамки.

— Тише, сестренка, — Луис покачивался из стороны в сторону вместе со мной, поглаживая меня по волосам. — Не плачь, пожалуйста. Тебе нельзя волноваться. Это вредно для ребенка.

Шмыгнув носом, я подняла голову, глядя на него сквозь пелену слез.

— Ты знаешь? — удивленно выдавила я.

Луис усмехнулся, но голубые глаза с опаской смотрели на меня, угадывая мою реакцию.

— Неужели ты думала, что Сара уехала бы, не предупредив меня? Она мне целую лекцию прочитала о том, что тебе нельзя нервничать, поднимать тяжести и…

Закрыв его рот ладонью, я громко всхлипнула и прижалась к нему, обнимая его крепко-крепко. Мне не хотелось его отпускать, но через пару мгновений Луис мягко высвободился из кольца моих рук и поднял нас обоих на ноги. Он наклонился, с осторожностью взял фотографию и поставил ее на комод.

— Надо будет сменить стекло, — глухим голосом произнес он, а я только шмыгнула носом. — Пойдем, тебе надо поесть перед работой.

— Приду через минутку, — прошептала я, не глядя на него.

Снова раскрыв дверцы, я заглянула в ящик. Три монеты достоинством в один евро лежали поверх старого потрепанного блокнота. Вернувшись в кухню, я сложила все найденные деньги на стол рядом с тарелкой Луиса, который, перестав есть, уставился на меня.

— Это все? — спросил он, переводя взгляд на деньги, а потом на меня.

— Ты сказал пятнадцать евро. Здесь шестнадцать, — раздраженно проговорила я и, вопреки своим прошлым словам, налила полную кружку кофе.

— Это все деньги, которые у тебя были? — уточнил Луис, когда я села напротив него за стол.

— Конечно, нет, — солгала я, улыбнувшись. — Ты, вроде как, собирался на футбол. Тебя подвезти?

Некоторое время Луис буравил меня недоверчивым взглядом, но в итоге просто покачал головой и уткнулся в тарелку. Вздохнув, я встала и, потрепав его по волосам, отправилась одеваться.