Обещания

Тонкий слой снега покрывал промозглую землю. Ветра не было, словно природа притихла, чтобы тоже проститься с ними. Священник, видимо, закончил свою речь, потому что теперь глаза присутствующих обратились ко мне.

— Милый, пора, — теплая рука матери, только что вытащенная из перчатки, обхватила мою ладонь, легонько сжимая. — Пора попрощаться.

Отец справа от меня нервно кашлянул, закрывая рот крепко сжатым кулаком.

На дрожащих ногах я шагнул вперед и, оказавшись у гроба, рухнул на колени. Сзади послышался сдавленный звук рыданий, но для меня в эту секунду не существовало никого, кроме них.

— Мне так жаль... — изо рта вырвался клубок пара, а глаза стали влажными, но я не отрывал взгляда от блестящей поверхности гроба. Чувство вины разъедало меня изнутри. Я подвел их.

Я подвел тех, кто был для меня всем миром.

— Простите меня, — горячие слезы потекли по моим щекам, когда я положил ладони на крышку гроба. — Простите меня.

Мое тело сотрясалось от рыданий, и никто не смел потревожить меня в этот момент. Вокруг раздавались тихие всхлипы, но я не обращал на них внимания, сосредоточившись на своих мыслях.

Никогда я не был набожным, но ту минуту в голове крутились все известные молитвы, которым в далеком детстве меня учила бабушка. И я молился, прося Бога о милосердии.

Они заслуживали милосердия.

Они заслуживали попасть в лучший мир. 

 

* * *

 

Толстый том "Приключений о Шерлоке Холмсе" Артура Конан Дойля до сих пор лежал на журнальном столике. Я пялился на потрепанную обложку книги, держа в руках полупустую бутылку, в которой плескалось виски, когда квартиру наполнил трезвонящий звук и заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Эй! Открывай! — голос за дверью несомненно принадлежал моему брату, поэтому я не делал никаких попыток сдвинуться с места. Пусть стучит.

 

— Открой сейчас же, иначе я вышибу эту чертову дверь! — мой лучший друг Оуэн никогда не отличался излишним уважением к чужим чувствам или вещам.

Мне не хотелось говорить, не хотелось даже просто крикнуть им, чтобы они проваливали. Я выпрямился, ставя бутылку на журнальный столик рядом с книгой, и поднялся на ноги. Голова закружилась, но мне удалось устоять на ногах.

Требовательный стук в дверь продолжался, но я передвигался со скоростью улитки. Большое винтажное зеркало в прихожей продемонстрировало мой отвратительный внешний вид. Я не выходил из квартиры три дня, питаясь остатками еды из холодильника и изредка посещая уборную. Остальное время я проводил на диване, не двигаясь, не думая, не живя.

Открыть защелку у меня вышло лишь с третьего раза, дверь тут же распахнулась, и в квартиру ввалились двое.

— Фу-у! Ты что за свинарник тут устроил?!

— Приятель, ты в курсе о современной системе водоснабжения? От тебя несет, как от скунса.

Безразлично пожав плечами, я поплелся обратно в гостиную, по пути захватив из шкафчика в коридоре уже открытую бутылку абсента. Обжигающая жидкость полилась вниз по пищеводу, расслабляя тело и освобождая рассудок.

— Прекрати вести себя, как эгоистичный придурок! 

Бутылку с силой вырвали у меня из рук, и я сердито уставился на брата, который с вызовом смотрел на меня.

— Ты киснешь в этой квартире уже четвертый день, — Оуэн распахнул окно, впуская в комнату холодный воздух.

Несколько нотных страниц слетели с пюпитра и плавно приземлились у небрежно оставленной на стуле скрипки. Сорвавшись с места, я поднял их, аккуратно укладывая на подставку, и с грохотом захлопнул окно. Стекла зазвенели, а парни шокировано замерли, поняв, что меня сейчас лучше не трогать.

— Убирайтесь, — я давно ни с кем не разговаривал, поэтому слова оказалось не так легко произнести вслух.

— Нет.

В ярости я развернулся к брату.

— Проваливай, Дик, — угрожающей повторил я, и он поджал губы, бросив мимолетный взгляд на Оуэна.

— Ты уверен, что хочешь провести так остаток жизни? — обратился тот ко мне, подходя ближе, но я отступил, не позволяя ему приблизиться.

— У меня больше нет жизни, — пробормотал я себе под нос так, чтобы не слышали остальные. Однако абсолютная тишина, царившая в комнате, выдала меня с головой.

— Что, черт возьми, ты несешь? — воскликнул Дик. — Ее больше нет. Она не вернется! Пойми же ты наконец!

Его слова причиняли физическую боль. Я осознавал происходящее и не питал иллюзий, но слышать это из уст другого человека... Это было чертовски больно.

— Я прошу вас уйти, — устало повторил я, закрывая лицо ладонями. Мне просто необходимо было остаться одному.