Обещания

Дождь лил как из ведра.

Засунув документы под спортивную кофту, я выбежала из-под навеса, разбрызгивая лужи, в которые с плеском опускались мои кроссовки при каждом шаге. Запрыгнув в машину, я захлопнула дверь и пристегнулась.

— Ну? — потребовала Сара и повернулась ко мне, не заводя мотор. — Что сказал врач?

Уставившись на свою промокшую обувь, я сцепила руки на коленях, пытаясь собраться с мыслями. Меня трясло, то ли от холода, то ли от шока.

— Алекса! — воскликнула Сара, хлопая меня по плечу, и я подняла голову. 

— Может, мы уже поедем? — раздраженно проговорила я и, раскрыв бардачок, запихнула туда папку с документами.

— Нет, пока ты не ответишь на вопрос, — упрямо заявила Сара, ударив по рулю с такой силой, что машина просигналила. 

— Ты оказалась права, — выпалила я и с вызовом вздернула подбородок. — Это хотела услышать? Теперь можем ехать? 

Сара, застыв, расширенными глазами смотрела на меня. Ее карие глаза встретились с моими голубыми, и ни одна из нас не отвела взгляд. Дождь нещадно бил по крыше автомобиля, внутри которого воцарилась напряженная тишина. Сара задумчиво смотрела на меня, и мне оставалось догадываться, что она видела на моем лице. Отражало ли оно страх, который не отпускал меня с той самой минуты, как на порог моего дома заявились полицейские? Или же мне удалось скрыть свои эмоции под маской безразличия? Что ж, в этом я сомневалась. Мама всегда говорила, что я как открытая книга.

— Какой срок? — тихо произнесла Сара, не отрывая взгляда от моего лица, готовая подметить любое проявление чувств, которое я позволю ей увидеть сейчас.

— Восемь недель, — прошептала я, первая разрывая зрительный контакт. 

Сара с шумом набрала в себя воздух. Краем глаза я заметила, как побелели ее костяшки, когда она сжала руль. Мое сердце глухо ударялось о ребра, я продолжила, не превышая голоса:

— Врач предложила сделать аборт, но на таком сроке это опасно для здоровья, — я провела ладонью по лицу и прикрыла глаза.

— Господи, Лекси! Как ты могла не заметить?!

Отчаяние в ее голосе отражало мои чувства лишь на половину. Внутри меня начинала подниматься волна паники. Последние месяцы прошли в суматохе — выпускной, экзамены, поступление... А теперь... Теперь на мне остался тринадцатилетний брат, о котором нужно заботиться. У меня не было нормальной работы, да и средств в банке хватит лишь на оплату обучения Луиса и некоторые затраты. Что мне оставалось делать? Какое решение принять?

Спустя пару минут я поняла, что моя ладонь прижата к животу. В голову закрались запретные мысли, перед глазами предстал зеленоглазый карапуз с торчащими в разные стороны коротенькими русыми волосами. Именно так выглядел Рик на детских фотографиях, которые он мне показывал. И меня рассердил тот факт, что я вообще вспомнила о нем.

Сара словно прочитала мои мысли.

— Ты скажешь Рику?

Ответ возник в моей голове практически одновременно с вопросом.

— Нет.

Ни за что.

Если я оставлю ребенка, то он будет моим. Только моим. Рик Фостер не заслуживал того, чтобы даже знать об этом. Хотя не думаю, что наличие ребенка повлияло бы на его решение. Он лишь предложил бы мне денег на аборт.

— Алекса...

— Отвези меня на работу, пожалуйста, — прервала ее я, демонстративно глядя на наручные часы, и сердито добавила. — Я и без того опаздываю.

— Ты уверена, что в состоянии сегодня работать? — недоверчиво пробормотала Сара, но все же повернула ключ в зажигании.

— Я беременна, а не больна, — пренебрежительно фыркнула я, откидываясь на сиденье.

— Не хочешь поговорить? — предложила Сара, когда мы выехали с парковки.

Я помотала головой. Настроения не было болтать. Я и без того знала, что поступаю неправильно, но решение оставить ребенка уже сформировалось в моем сознание довольно отчетливо. Осторожно, стараясь, чтобы Сара не заметила движения, я коснулась живота. В голове не укладывалось, что внутри меня растет маленький человечек. Как такое возможно? 

Всю дорогу до дома Сондеров я провела в мрачных размышлениях, но так ничего и не придумала. Сара высадила меня у самых ворот, чтобы мне не пришлось бежать под дождем через всю улицу. Мы попрощались, перемолвившись парой слов.

Дверь особняка открылась до того, как я успела подняться по ступеням крыльца. Мария – пожилая экономка, работающая у господина Сондера на протяжении тридцати лет, помахала мне рукой.

— Алекса, скорее! Ты же вся промокла!

Я влетела в темный коридор и заморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Марта накинула мне на плечи огромное полотенце и, причитая, повела в кухню.

— Бедная девочка, замерзла вся. Давай я сделаю горячий шоколад.

Она усадила меня на кухне за дубовый стол, на котором были разложены продукты для ужина. Мария умела готовить лучше всех, кого я знала, и радовала хозяина отменными блюдами каждый день.

— Спасибо, Мария.

Я некоторое время наблюдала за тем, как она гремит посудой, готовя для меня горячий шоколад. Внезапно зазвонил внутренний телефон, и Мария подняла трубку.

— Господин Сондер? Да, она уже здесь…

Я вскочила на ноги, но она с сердитым видом указала мне на стул.

— Она подойдет к вам, как только переоденется и выпьет горячего шоколада, — отрезала Мария, в очередной раз поражая меня тем, как она позволяет себя вести с господином Сондером, который сам-то славился своей строгостью.

Повесив трубку на место, Мария одарила меня лучезарной улыбкой и принялась готовить шоколад. Потом она спохватилась, что на мне мокрая одежда, и погнала переодеваться. Затащив меня в одну из комнат, она вручила мне футболку и хлопковые спортивные штаны.