Целующие солнце

Я кивнул. Воспоминания утихомирились, перестали душить. Стало даже как-то тепло и... уютно что ли?.. Я откинул край занавески и нашел глазами затертую от времени надпись на сером подоконнике. «Люблю Алену» было написано там. Я вырезал надпись штопором, просто так, от нечего делать, во время одной из веселых посиделок.

-Здесь столько всего... давит, - сказал я. - В голове… Странные ощущения. Мне кажется, будто здесь очень уютно, но вместе с тем, я бы не выдержал долго. Наверное, потому что воспоминания могут меня убить...

-Но ты же не испытываешь отвращения к этой квартире? - спросил Славик. - Ты же не думаешь, что это плохое место?

-Нет. Я давно так не думаю.

-Ты сбежал отсюда три года назад. Именно сбежал.

-Это все из-за смерти, - пробормотал я.

-Посмотри вокруг. Ты вернулся сюда снова. И что испытываешь? Хочешь умереть? Или, быть может, тебя гложет какое-то ужасное чувство от утраты близкого человека? Нет. Твое горе со временем превратилось в воспоминания. В теплые, уютные воспоминания. Понятное дело, что ты не хочешь находиться тут все время, но ведь этого и не нужно. Главное, что ты пережил утрату. И сейчас ты можешь спокойно жить дальше. А с Аленкой, думаешь, будет не так?

Я не ответил.

-Горечь уйдет, поверь мне. Загляни в глаза собственной трагедии. Посмотри и подумай, стоит ли умирать ради того, чтобы потерять даже воспоминания. Ведь после смерти и их не останется, поверь мне.

-А откуда такая уверенность, - спросил я, - что после смерти ничего не останется? А если я увижу ее? Если мы снова будем вместе и счастливы?

-Хочешь проверить – проверяй. Тут я тебе не помощник. Просто подумай для начала, что вокруг происходит. Посмотри на эту кухню. Вспомни, как тут было хорошо. Подумай о том, что Археолог не умер. Он просто ушел от нас, уехал в свои бесконечные археологические экспедиции, а нам оставил лишь воспоминания. Радостные и теплые. Так же и с Аленкой. Она всю жизнь мечтала летать. Так, может, она улетела? Может, решила осуществить мечту и стать ближе к солнцу? А мы должны не умирать с горя, а радоваться за нее. Вспоминать и радоваться.

Славик поднялся, остервенело вертя в руках шляпу. Потоптался на месте и сказал тихо:

-Вот что, Фил, я схожу, посмотрю, что там с автомобилем, а ты посиди, подумай. Я, если что, внизу. Хорошо? Подумай, Фил. Времени много....

Славик вышел, тихо прикрыв дверь. Я погрузился в тишину, которая неторопливо заполнила кухню.

Глава двадцать пятая.

Следующим утром я проснулся, едва серые блики рассвета коснулись окна. Лежал с открытыми глазами, заложив одну руку за голову, пялился в потолок, перебирал в голове мысли, мыслишки, которые, как тараканы, суетливо метались по уголкам сознания, и не было им покоя.

Я поднялся, заварил кофе, сел перед окном и наблюдал за тем, как над крышами домов медленно поднимается солнце. Аленка любила встречать рассветы. А я обычно просыпался позже, потому что никак не мог заставить себя оторвать голову от подушки.

Кофе быстро остыл. Я допил его большими глотками и стал собираться.

В офис я приехал раньше остальных, включил компьютер и до прихода Марии Станиславовны занимался календарями. Когда Мария Станиславовна осторожно заглянула в офис, видимо, ожидая встретить на пороге грабителей или, того хуже, налоговую, я как раз заканчивал чистовик сентября.

-Доброе утро, - прошелестела Мария Станиславовна удивленно. Давненько я не появлялся на работе раньше остальных.

-Доброе, - улыбнулся я в ответ. - Шапку захватили?

-Какую шапку?

-Деда Мороза.

-Нет, забыла... - Мария Станиславовна начала расстегивать ярко-зеленую куртку, которую всегда надевала в пасмурную погоду, словно в противоречие серости и сырости осенних улиц. - Знаете, у меня же голова дырявая. На работе еще помню, а как домой собираться – уже и забыла. Домашние хлопоты все из головы вышибают, честное слово, - она замолчала, поглядывая на меня, - а вы как-то сегодня рановато...

-Не спалось, решил прогуляться. Вот и догулял до офиса.

-В такую-то погоду гулять?

-Люблю гулять после дождя. Воздух свежий.

-Меня не заставишь. Это же холодно и слякотно.

Я не стал спорить, а вернулся к календарям.

На душе было как-то спокойно. Ночью в квартире Археолога я долго думал об Аленке, о несправедливости жизни, о своей работе и своих успехах. С какой радостью я отдал бы все годы внезапной славы, богатства, внимания на несколько лет жизни с Аленкой. Я вспоминал нашу с ней короткую жизнь вместе (а ведь несколько лет для влюбленных – это всего лишь миг, который пролетает столь незаметно, что и глазом моргнуть не успеешь), наши совместные радости, путешествия, уют, спокойствие и умиротворение.

Я думал о неумолимом течении времени, которое бурным потоком несется вперед, не замечая тех, кто не успел обогнуть водоворот и захлебнулся, отстал, потерялся. Времени все равно, что происходит в нашей жизни. Время движется к какой-то своей цели и, наверное, немногим удастся достигнуть ее вместе.

Я думал о том, что не стоит винить обстоятельства, не стоит винить жизнь, не стоит винить кого-то конкретного или даже что-то обобщенное. Такова жизнь, и от этого никуда не деться.

И я думал, в конце концов, о том, что Славик прав. От моей смерти толку не будет никакого. От моего бездействия – тоже. Я пью коньяк, прогуливаю работу, забиваю на друзей и на деловые встречи, но ведь это не показатель того, что меня должны все жалеть. Это показатель того, что время будет течь дальше, а я останусь на месте, отстав от него навсегда. И там, в конечной точке путешествия, не будет Аленки, потому что она умерла. Не будет меня, способного сохранить память об этом чудесном, сказочном создании, у которого были пепельные волосы, которое любило гулять по крышам, ловить капли дождя ртом, пускать солнечных зайчиков из окна на рассвете. А ведь если не сохранится память, то ведь ничего не сохранится. И как-то, наверное, несправедливо по отношению к Аленке будет стереть ее из времени, не пустить ее туда, куда она стремилась всю свою жизнь.