Страница 74 из 74
-Вы пролежали в коме четырнадцать дней, - сказал Игнат. - За это время один раз пришли в себя. Посмотрели на меня и снова пропали. Я уж думал, вашего возвращения придется ждать целую вечность.
Он одарил меня облегченной улыбкой человека, который считает, что здорово справился со своей работой. И я ему верил.
-Три перелома, множественные ожоги и ушибы, – загнул по очереди три пальца на руке Игнат, - но жить будете. И бегать у меня будете, как миленький. Через пару месяцев. Как выздоровеете, станцуете мне что-нибудь веселенькое, договорились? Знаете, как в анекдоте?.. Кстати, ваша жена здесь, просила срочно ей сообщить, когда вы придете в себя. Вы в состоянии сейчас уделить ей пару минут?
Слова застряли в горле. Сознание заволновалось, будто море во время грозы.
Аленка… Аленка!..
-Она жива? – прошептал я.
Сколько лет там, в коме, я упускал ее. Я оставался живой, а она умирала. Сколько лет…
-Конечно, жива, - сказал Игнат. - Как только узнала, что произошло, сразу прилетела. Сидела у вашей кровати ночи напролет. Про вас, между прочим, каждый лень по телевизору новости крутят. Мол, целующий солнце обжег крылья, и все в таком же духе…
-Где она?
-Сейчас позову, одну минутку.
Игнат вышел, и в тишине я слышал бешеный ритм своего сердца. Господи, думал я, хоть бы этот мир был настоящим. Не надо больше. Никаких падений. Никаких больниц. Сделай так, господи, чтобы в этом времени, здесь и сейчас я остался с Аленкой. И мы были счастливы. Я уже бегал от проблем. Я уже смотрел в глаза воспоминаниям. Я понял, о, боги, я понял всю ценность и полноту жизни. Не надо больше… ничего не надо, кроме жизни с Аленкой. С любимым человеком тут, в этом мире, какой бы он ни был, но чтобы только я и Аленка, чтобы никаких преград. Мы вместе – и навсегда…
Она зашла, заплаканная, сонная. Волосы собраны в тугой хвостик на затылке. Одетая в белую футболку и джинсы. Остановилась в дверях, прижав ладони к губам. Такая совершенная… любимая… идеальная… Как я скучал по ней, по ее взгляду, по ее волосам… в тех временах, растянувшихся на целую вечность, в иных мирах подсознания, которые выросли и рухнули коротким мигом бесконечности падения…
А Аленка… разглядывала меня, будто не верила, что это я, что живой, что здесь, рядом. Я смотрел на нее и тоже не мог поверить. Глубокое чувство любви задрожало где-то в груди, поднялось выше и покатилось обжигающей слезой из уголка глаза.
Порой люди бывают очень глупы. Они не видят счастья, что прижалось к ним и обнимает нежно. Он смотрят куда-то вверх, ищут что-то светлое, что-то высокое. Смотрят на горизонт. Хотят большего. Но ведь это же так просто – быть счастливым рядом с любимым человеком. Испытывать счастье просто от того, что любовь – рядом. И это счастье каждую секунду, каждое мгновение реальной, человеческой жизни.
-Ты, что, плачешь? – шепотом спросил я, хотя плакал сам, - не надо, солнце. Не стоит. Я же живой. Я с тобой. И ты живая. Я же люблю тебя, солнце, больше всего на свете люблю. Я выздоровею, и мы с тобой поедем на край света. Поедем подальше от всех, чтобы быть только вдвоем. Солнце… Я только сейчас понял, насколько сильно ты нужна мне. Не уходи от меня. Не умирай. Не покидай. Ты нужна мне. Ведь я по-настоящему сильно тебя люблю…
Я шептал, сбиваясь на кашель, в горле першило, и ледяная боль рвала голосовые связки. А Аленка стояла и плакала. Потом она подбежала ко мне, упала на колени перед кроватью и осыпала мое лицо поцелуями. Я чувствовал ее горячее дыхание, нежные губы, и слезы наполняли мои глаза еще больше.
Чувство стыда, кольнувшее где-то в груди, растворилось. Не зря я бегал по подвалам воображаемой больницы, не зря прыгал из окна… это все для тебя, для реальной жизни, для любви…
-Ты дурачок, - шептала Аленка, - и я люблю тебя больше всего на свете…
А я, слепой от слез, молил только об одном: чтобы этот мир, в котором я был по-настоящему счастлив, в котором жил вместе с любимым человеком, занимался любимой работой, имел хороших друзей и замечательных знакомых, чтобы именно этот мир, и никакой другой оказался конечной точкой моего странного и изнурительно путешествия.
Конец