Панацея

Пейдж устало потянулась и зевнула. Уоллес допил банку пива и кинул ее в угол комнаты.

      — Если вы хотите отдохнуть, то можете поспать, — мужчина указал рукой на матрас, лежащий у противоположной стены.

      — Я не устал, так что, Пейдж, можешь располагаться.

      Девушка кивнула и, выйдя из-за стола, направилась к импровизированной кровати. Доминик устало откинулся на спинку стула и взглядом намекнул Уоллесу, что неплохо было бы выпить. Уоллес кивнул и кинул в руки мужчине бутылку, а сам открыл уже вторую. Пейдж заснула почти сразу же, как только легла на матрас.

      — Твоя дочь? — Доминик, отпив пива, посмотрел на мирно спящую девушку.

      — Что? Нет, нет, — Уоллес оторопел.

      — Девушка, что ли? — мужчина ехидно улыбнулся.

      — Нет, мы познакомились несколько дней назад. Я остановился на заправке, хотел набрать немного еды, там мы и встретились. Интересная, странная, я думаю, опасная.

      — Странные эпитеты для постоянного спутника. Раз она опасная, что же ты с ней возишься? Думаешь если что прыгнуть за ее хрупкую спинку? — Доминик усмехнулся, Уоллес же предпочел не отвечать на этот вопрос, — Я не видел ни одной женщины уже три года… — мужчина задумчиво причмокнул губами, а затем, загадочно улыбнувшись, обратился к Уоллесу. — Как ты держишься?

      — Не понял вопроса, — испуганно посмотрев, ответил Уоллес.

      — Юное, сладкое тело. Чертовка хороша, согласись? Думаю, рано или поздно ты не сдержишься. Невозможно долгое время находиться рядом с женщиной и не полюбить ее, ну или хотя бы…

      — Я тебя понял, — резко перебил его Уоллес, сжавший от злости банку пива. — Можешь не продолжать.

      — Как скажешь.

      Еще долгое время мужчины сидели, разговаривая о разных вещах. Однако больше всего они разговаривали о спорте. Оказалось, что высокий и худой Уоллес играл в регби, да еще и был нападающим. А Доминик, среднего роста и довольно крепкого телосложения, был защитником в обычном футболе.

      Ближе к рассвету оба начали зевать. Уоллес отказался спать на полу и заснул на стуле в сидячем положении, запрокинув голову назад. Доминик же примостился рядом с матрасом, укрывшись огромной курткой. Пока троица в доме мирно посапывала, снаружи носились, будто обезумевшие, мертвецы. Их крики проносились по пустыне и растворялись в ночной мгле, утопая в каждой золотой песчинке. Ночь поглощала звуки, разнося их на километры, и ужасающий крик тысячи мертвецов как будто заполонял все свободное пространство. С приближением рассвета крики начали постепенно утихать.

      День обещал выдаться жарким. Солнце начало сжигать землю в тот же момент, как появилось на небе. Вся живность, обитающая в пустыне, спряталась в свои прохладные норки, укрываясь от жары. Пейдж, естественно, проснулась первая. Доминик, лежащий рядом с матрасом, ужасно храпел. Уоллес же мирно посапывал на деревянном стуле. Его одежда казалась такой ветхой и старой: джинсы совсем выцвели, рукава куртки окончательно протерлись, кроссовки почти разваливались. Щетина уже плавно переросла в бороду, закрывающую часть шрама на лице. Сейчас мужчина казался Пейдж каким-то беззащитным и слабым. Девушка аккуратно встала с матраса и прошла на цыпочках к двери, чтобы не разбудить спящих. В углу комнаты валялась банка пива, точно такие же были и на столе вместе со съеденной банкой тушенки. Рука сама потянулась, и девушка слегка погладила Уоллеса по голове, тут же отдернув пальцы. Пейдж обошла приятеля и села на стул напротив. На столе стояло две банки пива и валялась разная еда, которую Уоллес вчера любезно предложил Доминику. Девушка взяла пачку чипсов и, стараясь не шуршать, открыла их, принявшись сразу же уплетать за обе щеки свой «легкий завтрак», в тот же момент решив, что неплохо было бы запить его пивом. «Все равно Уоллес сегодня за рулем», — подумала про себя Пейдж и открыла банку пива. Доев свой «завтрак», девушка встала из-за стола и на цыпочках пробралась к двери. Солнце, заметив новую жертву, стало печь еще сильнее. За пять минут, проведенных на улице, девушка успела вспотеть.

      Пейдж разблокировала машину и залезла в нее. Она скинула свою кожаную куртку и шарф, сразу же убрав их в рюкзак и оставшись лишь в черной майке. Ремни с ножами она сняла так же, как и пояс с кобурой. Сняв ботинки и шорты, девушка избавилась от лосин, также убрав их в рюкзак к куртке и шарфу. Затем девушка вновь оделась и, обувая ботинки, потуже их зашнуровала, чтобы они не болтались на ногах. Кобуру с ремнями от ножей девушка оставила в машине, как и сам пистолет с ножами. За пояс шорт она зацепила мачете и, выйдя из машины, снова заблокировала ее. Ключи от машины она положила в карман шорт. Дышать определенно стало легче, но это не спасало от ужасной жары.

      Пейдж на несколько секунд остановилась у машины. Солнце пекло, теплый ветер дул в лицо, золотые песчинки сверкали. На девушку напала какая-то необъяснимая тоска, необъяснимое желание все обдумать и побыть одной. Дом, этот самый деревянный ветхий дом, напомнил ей сарай на ее старом участке. Пейдж вспомнила отца, которого совсем недавно так сильно напомнил ей Уоллес и вспомнила мать. Их лица она уже забыла давно, а вот их характеры отчетливо врезались в память девушки. «Я просто немного прогуляюсь, побуду в тишине и покое, чтобы все обдумать». Девушка вдохнула полной грудью и повернулась в противоположную от дома сторону. Идти было тяжело, ноги тонули в песке, солнце пекло так, как будто собиралось поджарить все, что находится на этой земле, а ветер усиливался.

      Девушка вспоминала своего отца. Беззащитного, слабого, податливого и трусливого, которым ее мать вечно помыкала. Мать, вечно пьющая и вечно злая, что поднимала руку на нее и ее отца. А мужчина ничего не мог ответить, он лишь сжимался до крохотных размеров и выслушивал нападки жены. Такой трусливый, маленький и слабый, такая большая, огненная, неуравновешенная мать. На секунду промелькнула мысль: а вдруг она похожа на нее, такая же жестокая и ни с кем не считающаяся? Отец в итоге ушел, когда Пейдж было восемь лет, и в оставшиеся годы девочка терпела постоянные запои матери, ее новых хахалей и постоянные нападки с ее стороны. Девушка даже на секунду обрадовалась мысли, что, скорее всего, ее мать сейчас мертва. «Ей воздастся в аду, она заслужила. И да упокоится ее душа». Пейдж довольно далеко отошла от дома, его уже не был видно. Впереди была лишь бескрайняя пустыня, золотой песок и перистые белые облака на голубом небе, что мирно плыли вдоль горизонта. Хоть пустыня и навевала леденящий ужас, сейчас в ней было что-то спокойное и волшебное.

      Девушка продолжила идти, несмотря на то, что ноги ее совсем утопали в песке, а ветер становился все сильнее. Пейдж достала из кармана солнечные очки и надела их. Стало получше видно путь, по которому она шла, солнце уже не так сильно слепило, а песок не летел в глаза. Барханы становились все выше, ноги все сильнее утопали в песке, но девушка отчего-то все равно шла вперед, будто старалась уйти подальше от своих мыслей.

      Послышалось щелканье, но Пейдж уверила себя, что ей показалось, ведь сейчас день. Щелканье было все настойчивее, пока не переросло в адский крик. Девушка развернулась и на нее набросился мертвец. С Пейдж слетели очки, она изо всех упиралась в плечи мертвеца. Зловонное дыхание обжигало так, что у девушки заслезились глаза. Два гниющих глаза с дикостью уставились на добычу, а заостренные полусгнившие зубы злобно клацали. Мертвец все настойчивее наклонялся к лицу девушки, а она все так же старательно упиралась. Она быстро переложила одну руку на шею мертвецу, а второй сильно ударила того в голову. Мертвец слетел с нее, но тут же проворно встал на ноги и снова побежал на девушку. Пейдж не успела встать с песка, поэтому быстро выхватила мачете и вонзила его в голову нагнувшегося к ней мертвеца. Кровь забрызгала лицо и одежду девушки, мертвец ничком упал на нее.

      Пейдж быстро столкнула его с себя, вытащила из его головы мачете и сразу же побежала в сторону дома. Ее ноги утопали, она вся обливалась потом, кровь засыхала на лице, груди и руках. Через несколько минут дом уже показался вдалеке, но девушка не сбавляла темпа. Вот она уже у дверей и, забыв про спящих, он забегает в дом и захлопывает за собой дверь. Уоллес и Доминик сразу же подскочили на месте, а второй ещё и направил на девушку пушку, которая была спрятана в куртке. Доминик буквально через секунду убрал пистолет и, поднявшись, подошел к Пейдж.

      — Они тебя не укусили? — девушка, тяжело дыша, отрицательно покачала головой. — Слава Господу! Ты уходила от дома? Глупая девка, они же могли тебя растерзать.

      — Стоп, кто они? — Уоллес, до этого сидевший с открытым от шока ртом, подскочил со стула.

      — Вы серьезно? Мертвецы! Они ходят днем! Уже давно. Они перестали выбираться только ночью, они теперь ходят по земле еще и днем. Ночью они сбиваются в стаи, а днем чаще всего ходят поодиночке. Я один раз тоже напоролся на парочку. Эти черти хотели сожрать меня, но они не знали, с кем связались. Я им так просто не дался. Показал им, где их место.

      — Может, мы обсудим, почему они теперь ходят днем? — вскрикнула Пейдж.

      — Да хрен их знает, — Доминик пожал плечами и, отойдя от девушки, сел за стол. — Просто вылезли в один момент и все.

      — Ты точно в порядке? — спросил Уоллес, до этого не сказавший и слова.

      — Отвяжись, я в порядке, — Пейдж провела рукой по лицу. — Пошли со мной, поможешь мне отмыть эту кровь. Отвратительно.

      Уоллес вышел, девушка двинулась за ним. Пейдж сразу же достала ключи и стала искать очки, которые теперь валялись посреди пустыни в песках. Девушка проматерилась и, открыв машину, взяла оттуда пару бутылок с водой. Пара поднялась на террасу. Уоллес лил на руки девушки воду, а она умывала сначала лицо, потом руки. Девушка, умывшись, начала снимать майку. Мужчина отчего-то засмущался, почувствовал себя крайне неловко и постарался отвернуться, не смотреть. Пейдж, сняв майку, вопросительно посмотрела на мужчину.

      — Ты чего покраснел? — девушка держала в руках майку. — Не спи, давай лей.

      Уоллес выдохнул и, развернувшись к девушке, стал лить воду. Девушка смыла всю кровь с майки и, закинув ее на плечо, стала мыть себе грудь. Мужчине было как-то неловко наблюдать семнадцатилетнюю девушку, стоящую перед ним в лифчике, хотя его разум успел подметить, что тело у нее прекрасное. Закончив смывать с себя кровь, Пейдж надела мокрую майку и, забрав бутылки у Уоллеса, закинула их в машину, затем забрав оттуда пачку сигарет и бутылку бурбона.

      — Давай посидим тут, пускай этот псих один побудет, — девушка забралась на крышу машины и закурила.

      Мужчина последовал за ней, так же прихватив бутылку бурбона. Они просто сидели на крыше и смотрели вдаль. Пейдж была слишком загружена своими мыслями. Она пыталась обосновать появление мертвеца днем. Ее давно уже не волновал тот факт, что она кого-то убила или что-то в этом роде, по этому поводу она не переживала. С какого-то счастья эти несчастные кадавры вылезли средь бела дня на улицу и стали кидаться на людей? С чего бы им вылезать под палящее солнце? Неужели им так трудно дождаться ночи? Обоснования этому девушка так найти и не смогла. Уоллес же сидел полностью в своих мыслях. Они копошились в его голове, как маленькие тараканы, снующие туда-сюда, одна тема сменяла другую. Вот только он пытался проанализировать то, почему мертвецы ходят днем, в следующее мгновение перед его глазами вставал образ девушки в одном лифчике и причина его смущения, далее — слова Доминика. Несколько секунд Уоллес даже успел позлиться на мужчину, но потом тут же успокоился.

За время, которое парочка провела на крыше, майка девушки успела высохнуть, а оба успели опьянеть до степени «я не могу ходить».

      — Вы долго там сидеть будете? — Доминик стоял в дверях, зажав сигарету в зубах. — Я у вас из пачки взял, ничего?

      — Все равно, — бросила Пейдж и легла на крышу, закуривая вторую сигарету.

      — Можешь забрать пачку себе, — радушно предложил Уоллес.

      — Вы тут что делаете-то?

      — Сидим, — саркастичным тоном ответила ему девушка.

      — Ну, сидите, — Доминик хмыкнул, пожал плечами и, прикурив, вошел обратно в дом.