Страница 41 из 45
Пересвет притих. Пронизывающий взгляд нихонца заставил задуматься. Да, у него были!.. Товарищи по детским играм. Дети слуг, дети приближенных дворян… Но все они, как он понял только сейчас, всегда держались на почтительном расстоянии. Ведь царский сынок — та еще заноза.
— У таких как мы не бывает ни друзей, ни врагов, — тихо сказал Кириамэ. — Есть только те, кому выгодно, чтобы мы оставались в живых. И те, кому более выгодна наша смерть. Но эти интересы слишком часто могут меняться.
— Для тебя я определенно помеха, — решил принц, обреченно вздохнув.
— Нет! Если ты убьешь себя, разразится война!
— А мне-то что за дело? — цинично уточнил Ёширо, вновь пристраивая острие к животу. — Когда я буду мертв, меня это не будет волновать.
— Объединившись, Нихония и Кадай сотрут Тридевятое с лица земли! — безуспешно пытался воззвать к совести Пересвет.
— Ни в одном из этих государств не нашлось для меня места, — ответил Ёширо, озабоченно стирая рукавом пятнышко с зеркальной глади клинка. — Если боишься крови, уйди.
— Да меня твои же нихонцы зарежут, если я дам тебе зарезаться!
— Ну и что? Надеюсь, в ином мире наши души, связанные священными узами брака, встретятся вновь. В новом обличии. Может быть, тогда тебя не будет коробить одна только мысль о нашем союзе.
— Ну хорошо!! — заорал царевич. — Я согласен! Делай со мною что хочешь — только не надо кровавостей!
В отчаянии он придвинулся вперед, крепко зажмурился, надул щеки и выставил губы для поцелуя.
Кириамэ посмотрел на него, посмотрел — и фыркнул.
Царевич открыл глаза в недоумении.
— Нет! — отрезал Ёширо.
— Как это — нет?! — оскорбился Пересвет.
Принц улыбнулся. Отвел глаза. И улыбка эта получилась ненаигранно печальной, у царевича аж сердце ёкнуло.
— Бака! Я лучше умру, чем стану принуждать тебя против твоей воли.
— А сейчас ты чем занимаешься, вымогатель? — буркнул Пересвет, чувствуя себя совершенно по-дурацки.
— Просто… пообещай, что не прогонишь меня? — попросил принц. Пересвету сделалось смурно и совестно под этим взглядом бездомной кошки, прячущей за напускным безразличием надежду и мольбу. — Я просто хочу быть рядом с тобой. Я хочу, чтобы хотя бы еще один раз, когда-нибудь, ты посмотрел на меня такими же глазами, как при первой встрече. Ради этого я готов пойти на что угодно. Клянусь, я сделаю всё, чтобы завоевать твое доверие и взаимность.
— Не обещай того, чего не сможешь сделать! — проворчал Пересвет. — Я тебе не какая-нибудь девица-наложница, меня красивыми речами не купишь. И целоваться с тобой я больше ни за что не стану! Хочешь со мной остаться — изволь вести себя прилично! И не приставай ко мне со свой ненормальной романтико… ой! Рехнулся?! Ты что делаешь?!
Кириамэ, молча, глядя ему в глаза, провёл острейшим лезвием по своей руке. Кровь тяжелыми кляксами упала на подол ночнушки. Пересвет шарахнулся назад — но сзади оказалась спинка изголовия кровати, деваться было некуда. И Кириамэ придвинулся следом, со своей окровавленной рукой, капал еще и еще, не отводя тяжелого взгляда.
— Народ требует крови, — произнес он, кивнув в сторону окна. — Они ее получат.
Кириамэ уже давно слышал шум толпы, собирающейся под балконом спальни молодожёнов. Это Пересвет был слишком взвинчен, чтобы что-либо замечать.
— Какой крови? — забормотал в панике царевич. — Какой народ?..
Пересвет схватил полотенчико, которое раньше покрывало блюдо с булочками, и кое-как перемотал порезанную руку, лишь бы кровившую рану не видеть. Но принц перехватил и сжал его запястье:
— Идем!
Силком выволок упирающегося супруга из постели, — Пересвет смотрел на него, как на буйно помешанного, — и, раздёрнув занавески, распахнув застекленную дверцу — вытолкал вперед себя на балкончик.
(Таких балкончиков-бочонков под кровельками-кокошниками на фасаде терема было, что шишек на ёлке. Пересвет никогда не думал, что один из них, откуда так хорошо было смотреть на город, станет местом его публичного позора!)
Царевич замер. Перед теремом собралась невообразимая толпа народа. Все пьяные, веселые, с факелами. Все кричали, орали и чего-то требовали. Это было похоже на штурм царского дворца! Ночной холод и невольный ужас пробрали под сорочкой до дрожи.
Увидев молодоженов, толпа приутихла. Все уставились на принца. Распущенные волосы чуть трогал свежий ветерок.
— А невеста-то красотка! — пьяно вякнули из толпы. — И чего ее все позорили уродиной?
— Дурак, — охладили из толпы. — Это жених! Невеста вон, та, повыше ростом!
— Эта? Тьфу ты, боже святый!..
Теперь все уставились на стучащую зубами «невесту». Праздничные краски на лице за день размазались, белила пошли пятнами, чернота с ресниц расползлась тенями по векам, придавая крайне нездоровый вид. Пересвет не знал, как бы скрыться, куда бы спрятаться — руки супруга легли на его плечи, не позволяя сбежать в комнату раньше времени.
— Прошу запротоколировать и засвидетельствовать! — заорал братец Светополк, бесстыдно указывая горлышком недопитой бутылки на окроплённый кровью подол невесты. — Брак предлагаю считать заключенным и закреплённым по всем пунктам! Невеста оказалась честной, порядочной девицей! А жених — молодец!
— Еще бы не честной — с таким-то личиком, — проворчали в толпе под общий гогот. — Еще бы не молодец — с такой дурищей справился!
— Горько! — опять затянул Светополк.