Страница 33 из 45
Великий князь Светополк за стараниями женушки наблюдал с ухмылкой. Когда надоело смотреть, сжалился:
— Ладно скакать-то!
Свободной рукой снял венец, велел перейти на свое место — принц пусть на вершок, но пониже царевича. Так и поменялись, ничтоже сумняшися. Да только и венцы перепутали.
— Что ж вы вытворяете, окаянные! — возмущенно зашипел патриарх.
— Всё путём, отче! — весело оскалился сорока зубами князь. — Валяй дальше! Не задерживай честных людей. Столы уже накрыты, медовуха стынет.
Отец Фёдор тихонько чертыхнулся. Вытараторил, чтобы поскорее закончить, положенные молитвы… Вник, что по привычке испрашивает для пары у Высших сил кроме всех прочих благ еще и чадородие — осёкся. Украдкой трижды через плечо поплевал, чтобы не дай бог не сбылось! А то ведь мало ли чудес на свете случается?.. Устало приподнял со лба митру, утёр пот рукавом парчовой ризы. Служка, согласно расписанию церемонии, поднёс с поклоном большую чашу, изукрашенную самоцветами. И отец Фёдор машинально взял отхлебнуть вина… да вовремя опомнился, поспешно благословил вино — сунул в руки жениху, буркнув, чтобы тот повторял за ним слово в слово:
— Я, Ёширо Патрикеевич, беру тебя, Пересвет… лана Берендеевна, в законные мужья… Тьфу! В жены!
Вот тут, видно, толмач дал промашку, не разучили заранее! Сложные слова чуждой речи, да еще за хором голосящих певчих, ловились на слух с трудом. Поэтому Пересвет мог поклясться, что принц благополучно опустил и труднопроизносимые отчества, и последнюю оговорку совершенно запутавшегося первосвященника проигнорировал, а невесту назвал именем царевниного брата, то есть собственным именем Пересвета! Отпив глоток вина, Кириамэ передал чашу ему. Ошеломленный роковой путаницей, Пересвет сам ляпнул мимо сознания:
— Я, Пересвет, беру тебя, Ёширо, в законные мужья…
Отец Фёдор уж даже не пытался расслышать лепет молодоженов. Быстрей скомандовал, чтобы те допили вино в три приёма, трижды передав друг другу чашу. У Пересвета в голове только одна мысль засела: до чего же различные страны, Нихония и родное его Тридевятого царство, а такие одинаковые ритуалы!.. Вот только принц опять делал небольшие глотки — а ему, «невесте», пришлось под конец давиться сладким терпким вином, стараясь допить до последней капли. Пересвет даже чуть захмелел. Похоже, выпитое ранее сакэ в пустом желудке смешалось с кагором в горючую смесь, моментально ударив и в ноги, и в голову отдавшись.
— Смотри, не спьянись! — хмыкнул братец Светополк, наклонившись к уху невесты.
В ответ царевич громко икнул и покраснел маковым цветом.
Еще пуще Пересвет залился краской, когда патриарх, соединив руки молодых, повел их вокруг аналоя. «Невеста» позорнейшим образом икал все три круга и ничего с собой поделать не мог! Щеки пылали: вспомнилось название парчового нагрудника первосвященника, концом которого он накрыл их руки. «Епитрахиль»! Страшное слово! Зловещее! Слишком оно напоминало о предстоящей брачной ночи…
Но наконец-то венчание подошло к концу. Ох, у Пересвета сердце упало куда-то в туфельки… Отец Фёдор отобрал у них свечи. И буркнул, отвернувшись к обвенчанным задом, чтобы не смотреть, не видеть безобразия:
— Теперь целуйтесь!!
Для принца не пришлось повторять дважды, без перевода сообразил. Робко поднял руку, скользнув по пылающей щеке невесты к шее, заставил чуть пригнуть голову (всё-таки в такие моменты разница в росте чувствовалась особо ощутимо). И прильнул к сладким от кагора губам. Пересвет смотрел на жениха очумело. Икнул. Моргнул. Еще раз икнул. Подумал, что всё же умудрился спьяниться, раз стоит столбом у всех на виду и не пытается ни отстраниться, ни сжать губы плотнее. Впрочем, что рыпаться, раз уж обвенчаны?
Ёширо даже глаза прикрыл, столько вдохновения в скрепление уз вложил, столько чувств, доселе потаённых. Его губы касались губ царевича куда дольше положенного приличиями! (Патриарх глянул на них одним глазком — и за голову схватился, убежал в алтарь, земные поклоны бить. Пересвет отстраненно отметил донёсшиеся из-за иконостаса глухие удары, но они его совершенно не беспокоили.)
Даже не имея опыта в таком деликатном занятии, Пересвет смог понять, что целуется Кириамэ мастерски. Наверное, такой поцелуй способен в один миг обольстить любую девушку, так чтобы ножка барышни взметнулась, как стрелка, вверх каблучком. У Пересвета не взметнулась. Но он к счастью и не был девушкой. Но коленки задрожали отчетливо. В императорском гареме натренировался, гад заморский?
Зато икота пропала. Хоть какая-то польза.
У царевича дыхания уже не хватало, в ушах шумело. Ведь это же первый настоящий поцелуй в его жизни… Он с любопытством прислушался к своим ощущениям. Если забыть, что он целуется с парнем, ощущения были прекрасные. Почему он раньше думал, что поцелуи — дело слюнявое и противное? Нисколько и не противное… Пересвет даже уж и не помнил, что на них смотрит толпа гостей и родни. Наплевать, свадьба же. И родители пусть таращатся, сколько угодно — сами виноваты…
Звон в ушах гремел всё громче и громче. Губы принца становились всё требовательней, настаивая на полнейшей капитуляции и сатисфакции… «Горько! Горько!» — кричали гости во главе со Светополком. И Пересвет осознал, что это не в голове у него трезвонит, а на всех звонницах столицы благовест забили. Венчание закончилось, нужно во дворец возвращаться, все ждут с нетерпением застолья… Но жених, кажется, увлёкся и забыл обо всём на свете… А у царевича после вина в животе урчало от голода…
Так вот для чего была задумана эта игра с вином и сакэ? Жених заранее позаботился, чтобы пугливая невеста не вырывалась? Вот подлая заморская натура! Ну сейчас он получит у царевича сатисфакцию и контрибуцию!!